А стаи лебедей, чирков
Плывут по вольному разливу.
Две старых башни и портал —
Для мрачных сов приют просторный.
Во мху, в плюще, их очерк черный
Неявственно и грузно встал.
А камни длинных изваяний
Лежат меж ирисов густых.
Во сне, смежившем веки их,
Они сложили мирно длани.
Теперь настойчивый борей
Снедает тех изображенье,
Что так любили смерть и тленье, —
Дев, ангелов, волхвов, царей.
Во всей осанке их суровой
И в сухости бесплодных тел
Мы видим их былой удел —
Желать могильного покрова.
Над островом прошли века,
Храня покой его священный,
Струясь безмолвно, неизменно,
Мосты обрушила река.
Рос город, гордый и богатый,
Среди пустынных тех земель,
И вновь он спрятался когда-то
В неласковую колыбель.
Но камни улиц, пристаней
Отобраны землей нещедрой, —
Таят холмов цветущих недра
В себе жилища давних дней.
И беспорядочная куча
Стен, капителей и подпор
Венчает южный косогор,
Поросший туею плакучей.
Лягушки стонут из болот.
Меж трав, на западе, далеко
Стоят ворота одиноко,
Зияя в мокрый небосвод.
И бури в яростных порывах
Античных не щадят веков,
Круша людей, коней, быков
На сводах арок горделивых.
На севере, невдалеке,
Ряды колонн, светильни, плиты,
Стен, лестниц лабиринт извитый —
Гудят под бурями в тоске.
Руины храма, где повешен
Ряд лир на колышках златых,
Где танец нимф еще не стих
И вьется, радостен и бешен.
Молчит обитель королей,
Сев одинокою вдовою
На правый берег, над водою,
Над хладной белизной лилей.
Как царственные украшенья,
Мерцает, в водах отразясь,
На ней эмблем и знаков вязь,
Спасенная от разрушенья.
С беседки, чуть из облаков
Проглянет месяц, — оживая,
Смеется статуя нагая,
Роняя пригоршни цветов.
И сладострастно и лениво,
Присев, откинулась назад
Та, что к себе манила взгляд
Далекой эры нечестивой.
