Напротив швейцарского домика, приютившегося на островке, они увидели лодку, стоявшую на привязи. Линьи прыгнул в нее и потащил за собой Фелиси.
— Такие огромные деревья красивы и без листвы, — сказала она, — но я думала, что в это время года швейцарский домик закрыт.
Перевозчик ответил, что в погожие зимние дни гуляющие любят переправляться на остров, потому что там тихо, кстати он только сию минуту отвез туда двух дам.
Официант, живший на безлюдном острове, подал им чай; помещение было простое — два стула, стол, пианино, диван. Панель облупилась, паркет рассохся. Фелиси посмотрела в окно на лужайку и высокие деревья.
— Что это за огромный темный ком на тополе? — спросила она.
— Это омела, дорогая.
— Точно какой-то зверь обвился вокруг ветки и гложет ее. Смотреть неприятно.
Она положила голову на плечо своего друга и томно сказала:
— Люблю.
Робер увлек ее на диван. Она почувствовала, что он опустился к ее ногам, ощутила на своем теле его неловкие от нетерпения руки и, покорная, обессилевшая, не стала противиться, зная, что это бесполезно. В ушах у нее звенело. Звон прекратился, и справа от себя она услышала странный резкий и бесстрастный голос: «Я запрещаю вам принадлежать друг другу». Ей показалось, что голос идет откуда-то сверху из чуть брезжущего света, но она не смела повернуть голову. Голос был незнакомый. Невольно, вопреки собственному желанию, она стала припоминать его голос и обнаружила, что забыла его и никогда больше не вспомнит. Она подумала: «Может быть, у него теперь такой голос». В испуге она быстро натянула на колени юбку. Но удержалась, не крикнула, ничего не сказала про голос, боясь, что Робер сочтет ее сумасшедшей, и сама сознавая, что этот голос — плод ее фантазии. Линьи отошел от нее.
— Если я тебе больше не нужен, скажи прямо. Насиловать тебя я не хочу.
Она сидела выпрямившись, сжав колени.
— Пока мы в толпе, пока вокруг нас люди, меня влечет к тебе, я хочу тебя; но как только мы остаемся вдвоем, мне страшно.
Он ответил ей дешевой и злой шуткой:
— Ах так, чтобы почувствовать возбуждение, тебе нужна публика!..
Она встала и подошла к окну. По щекам ее катились слезы. Она долго молча плакала. Потом вдруг подозвала его:
— Посмотри!
И она показала ему на лужайке Жанну Перен с молодой женщиной. Они шли, обнявшись, давали нюхать друг другу фиалки и улыбались.
— Смотри, она счастлива, покойна!
Жанна Перен мирно вкушала привычное наслаждение, удовлетворенная и спокойная, как будто даже нисколько не гордясь своими странными наклонностями.
