- Еще одну минуточку, Олег Олегович, - взволнованно попросил Поляков. Вынув из кармана халата огромный носовой платок, он вытер им вспотевшее лицо, страдая, поерзал в кресле и еле слышно спросил: - А если не Цветков, то... Сами понимаете... Если не Цветков, то...
- Я хочу быть директором, - спокойно, даже нехотя ответил Прончатов и расслабленно помахал кистью правой руки. - Считаю, что имею на это право.
Поляков бросил на Прончатова испуганно-ошеломленный взгляд, хмыкнув, откинулся на спинку кресла, вспотев во второй раз, напружинился, как бы закостенел. Потом он поднял голову, сложив губы сердечком, посмотрел на Прончатова с таким умным, проницательным выражением, с каким обычно глядел в конторские книги. Умные у него были глаза, внимательные, и Олег Олегович с внезапно нахлынувшей радостью подумал: "Отличные у меня помощники, ей-богу, отличные!"
- И еще маленькую секундочку, Олег Олегович!
Поляков поднялся, раздувая воздух халатом, резко прошелся по комнате, остановившись на углу ковра, вдруг громко щелкнул длинными пальцами.
- Какая роль отводится мне в проводимых мероприятиях? - грозно блеснув очками, спросил Поляков.
Прончатов длинно усмехнулся; только сейчас, по дрогнувшим пальцам своей правой руки, он понял, как волновался, дожидаясь решения Полякова. Усмешечки его, расслабленные жесты, спокойствие, нахальство - все было маскировкой, неправдой, плохой, черт возьми, игрой! Теперь же он чувствовал облегчение, теплая волна подкатывала к горлу, и, чтобы не показать радости, не обнаружить перед Поляковым мальчишеского восторга, он прищурился, суховато поджал губы.
- О Семеновском плотбище надо думать, - сказал Олег Олегович. - Оно большое, это Семеновское плотбище...
- Опасное мероприятие, Олег Олегович! - подумав, сказал Поляков. - Три человека в курсе дела. Вы, я и Вишняков...
- Бред! - быстро ответил Прончатов. - Информация Вишнякова приблизительна... Пятидесятипроцентная у него информация, дражайший Глеб Алексеевич!
Впитывали все живые звуки ворсистые ковры, вызывающе пестрели, на шторах экзотические цветы, просвечивала сквозь розовый абажур сиротская лампочка, зыбко освещая восхищенное лицо Полякова.
- Блестяще! - проговорил он. - Это надо понимать в том смысле, Олег Олегович, что покойный Михаил Николаевич Иванов...
- Нет! - резко ответил Прончатов. - Покойный Михаил Николаевич знал все! Если хотите... - Он остановился, потом медленно продолжил: - На Семеновском плотбище восемнадцать тысяч четыреста кубометров леса существует неофициально...
