Ванесса вышла вперед, чтобы приветствовать их.
— Все, кто не знает, познакомьтесь с моим братом Томом и моим свадебным… — Она осеклась, и ее глаза расширились. — Что, бога ради, вы делали?
— Плавали, — ответил Том. — И вам советуем. Вода просто чудо.
— Но… — Харриет вышла вперед и тоже окинула их недоуменным взглядом, — …в одежде? А почему вы грязные?
— Это Лерой так развлекался. Вы извините нас? — сказал Том с очаровательной улыбкой. — Всем приятного отдыха. — И повел Чес за угол дома.
Они не могли видеть, какой ошеломленный взгляд послала Ванесса своей матери. В нем явно читалось: это то, что я думаю?
Однако каждой своей клеточкой Чес ощутила, что стала предметом размышлений и всевозможных предположений.
— Предлагаю принять душ, — сказал Том, улыбаясь при виде ее неловкости, — и встретиться в моем кабинете. Я попрошу Арнольда собрать нам что-нибудь перекусить — если, конечно, ты не хочешь пойти на вечеринку.
— Ни в коем случае! — Теперь к ее неловкости примешивался еще и ужас.
— Хорошо. До встречи.
Приняв душ в своей комнате, Чес села к зеркалу, высушила волосы и оставила их распущенными. Внимательно посмотрев на свое отражение, она подумала, что в ее глазах появилось нечто такое, что выдавало ее чувства.
Выдавало? Вообще-то обычно она умело скрывала их. Но в ее отношениях с Томом Хокингом не было ничего обычного. Он перевернул весь ее привычный, устоявшийся жизненный уклад. Весь ее мир встал с ног на голову.
Послышался короткий стук в дверь, и Том крикнул из-за двери, что ужин готов.
— Иду! — отозвалась Чес, но заставила себя еще немного посидеть, глубоко дыша.
Их уединенный ужин с открытой бутылкой шампанского стоял на кофейном столике перед камином в кабинете Тома.
— Это становится привычкой, — пробормотала Чес, принимая от него бокал.
— Хорошей привычкой. Присаживайся.
Чес села и расправила длинную юбку на коленях, оглядела столик, на котором стояли чашки с супом и тарелки с бутербродами, затем подняла глаза на Тома.
Хозяин Крессвелла стоял, прислонившись к каминной полке. Он переоделся в темно-синюю рубашку, рукава которой были закатаны, и легкие голубые брюки. Он был босиком, и его каштановые волосы были еще влажными после душа.
— Я не знаю, что сказать, — неожиданно брякнула Чес.
Он вскинул глаза, и в них она заметила смешинки и еще что-то, названия чему не могла подобрать.
— А разве нужно что-то говорить? — пробормотал он. — Хотя одно несомненно: ты чудесно выглядишь.
— Я и чувствую себя чудесно, — призналась она.
