– Ну погодите! Поймаю – голову оторву!
И вдруг среди редкой травы он увидел что-то округлое, тёмно-коричневое. У Генки перехватило дыхание. Наконец-то!
Он поспешно зарядил крысоловку, чтобы тотчас бросить в открытую дверцу свою добычу. Подкрался, взмахнул сачком, дрожа от нетерпения, подсунул под него руку и… увидел на ладони обыкновенный полусгнивший жёлудь.
Генка в досаде так хватил им о дерево, что жёлудь разлетелся надвое. И тут же у ног заметил ещё несколько полусгнивших желудей. Глянул вверх и увидел, что стоит под двумя молодыми дубками с изъеденными гусеницами листьями.
При одном воспоминании о гусеницах у Генки сразу зачесались и грудь, и шея. Он отскочил в сторону, стал брезгливо отряхиваться и вдруг вздрогнул от громкого крика.
– Карр! Карр! – кричала большая чёрная птица с верхушки молодого дуба.
Генка замахал на неё руками. Но птица не испугалась. Она перелетела на другое дерево и закричала ещё громче.
«Жаль, рогатки нет! – подумал Генка. – Я бы тебе показал!» И тотчас увидел свою рогатку с красными резинками, висевшую высоко над головой на тонкой ветке гледичии.
Он с удивлением огляделся вокруг. Так ведь это та самая полянка! Вон и яма, в которую он тогда попал, и рогатка…
А птица не унималась. Громко оповещала обитателей рощи, что Генка Бездумкин здесь, что он охотится за желудятами.
– Я тебе заткну глотку! – яростно грозил Генка. – Сейчас вот собью рогатку.
Он прицелился и запустил сачком с тяжёлой железной ручкой. Со свистом рассекая воздух, сачок взметнулся вверх, но в цель не попал, а, падая вниз, напоролся на острую колючку гледичии и прочно повис рядом с рогаткой.
– Каррр! Каррр! – насмешливо кричала галка.
Генка неистовствовал. Чем бы бросить в эту носатую дрянь? Ничего под руку не попадалось. Тогда он схватил крысоловку, замахнулся и… пружина щёлкнула, железная дверка захлопнулась и так прижала пальцы, что из глаз брызнули слёзы.
– Карр! – прокричала галка и улетела. Кое-как высвободив руку, Бездумкин всю злость перенёс на крысоловку. Он ругал её, пинал ногами.
– Ах, ты так?! Ну теперь всё! Не жить тебе, подлой! – и кинулся сгребать в кучу сухие листья.
Потом швырнул на них виновницу – крысоловку и чиркнул спичкой. Взметнулось пламя.
Деревянное дно крысоловки вспыхнуло, стали, как живые, корчиться от жара прутья.
– Горишь, дрянь?! Так тебе и надо! – приплясывал Генка.
Повалил густой чёрно-жёлтый удушливый дым. Генка закашлялся, закрыл глаза. И вдруг вскрикнул от боли – острый язычок огня больно лизнул ногу. Генка и не заметил, как загорелась высушенная летним зноем трава. От травинки к травинке всё дальше и дальше от костра расползались почти невидимые при солнечном свете язычки пожара.
