Кэм вошел в студию, где его жена сидела за конторкой из полированного дерева; кругом были разбросаны листки эскизов и расчетов. Она внимательно изучала лежащий перед ней большой лист.
– Мадам, – обратился к ней Кэм. Она бросила на него рассеянный взгляд зеленых глаз.
– Что вам угодно?
– Окажите мне честь поужинать со мной. Мариза отбросила со щеки завиток волос, и Кэм увидел, что она даже не отклеила еще мушку после театра – маленькое черное сердечко. Женщины наклеивали мушки, чтобы подчеркнуть ослепительный цвет своей – кожи и наиболее выигрышные свои черты. Кэм предпочел бы, чтобы мушка была наклеена на подбородке или ниже шеи, там, где начиналась округлая грудь.
– Я не могу, – коротко ответила Мариза, снова опуская взгляд на лежащую перед ней бумагу. Но Кэм и не думал уходить.
– Вы пойдете, – сказал Кэм, подходя к ней вплотную.
Мариза снова подняла голову и увидела изуродованную сторону его лица. Шрамы давно зажили, – заметила она на этот раз, – когда же это с ним случилось? И спала ли с ним какая-нибудь женщина после того, как он был изуродован? Как ужасны эти шрамы на щеках и на шее! А ведь она действительно приревновала его к Барбаре Палмер. «Брайенна права», – призналась себе Мариза. Она отвела взгляд.
– Нет, я не могу.
– Пожалуйста, прошу вас.
– Что?!
Мариза уставилась на Кэма. Он оперся на спинку ее кресла и повторил хрипловатым голосом:
– Пожалуйста. Давайте поужинаем вдвоем. Ни крик, ни угроза не подействовали бы на нее, но просьба подействовала. «В конечном счете… ведь это – мой муж… – подумала Мариза, – и он имеет право на мое внимание».
– Хорошо, супруг мой, – согласилась она, и начала скатывать в рулон большую бумагу, разложенную на конторке.
– Что это такое? – спросил он.
Прямой вопрос вызывал на откровенный ответ.
– Это план одного из поместий Фицджеральдов, разрушенных при Кромвеле. Теперь оно уже почти восстановлено.
– Можно мне посмотреть?
Мариза развернула рулон и снова расстелила его на столе.
– Пришлось построить новый дом и коттеджи для арендаторов, – сказала она.
– Да, это должно было стоить неимоверно дорого, – сказал Кэм, любуясь превосходными эскизами.
Пальцы Маризы вцепились в краешек бумаги. Что это, он осуждает ее за расточительность?
– О, вы не поняли меня, – сказал Кэм, заметив ее невольное движение. – Должно быть, вы нашли хорошего архитектора, все строения очень красивы.
Мариза свернула бумагу в рулон, перевязала красной лентой и, положив ее на конторку, оперлась на руку Кэма, которую он протянул ей.
