Барон Ульрих. Сила любви | страница 81

  Восхитительная песня, которую я наверно тысячу и сорок три года назад случайно услышал краем уха по радио, но навечно засевшая в мое сердце, некоего малоизвестного товарища Богдана Боброва, так и оставшегося для меня загадкой, кто он и откуда. Ну да бог с ним с оригиналом, когда в дело опять включилась малышка Шемми, вроде как, играя лицом испуг, и заламывая руки, она пошла в плавном танце по кругу, с ужасом как бы взирая на закрытые занавеси, в ожидании чего-то ужасного.

  И вновь акцент на мощные оттяжки барабанов со вспышками пламени!

  Да! А вот ребята, теперь, в момент когда музыкой поставлен жирный акцент, раскрывается занавес где широко развернув руки ладонями вперед на сцене появляется мега супер мен, просто шакарнейший и неподражаемый я! С гадливо насмешливой, на мой взгляд усмешкой на лице. Му-хо-ха-ха-ха! Это я не удержался, постаравшись демонически рассмеяться, надеюсь - получилось.

  После небольшого лирического отступления в виде моего смеха, я вроде как стал шевелить пальцами на руках от чего ножи, воткнутые в деревянные крышки, стали оживать, медленно подрагивая и вибрируя, а продолжающая играть испуг Шемми побежала в танце от меня прочь, продолжая играть нарастающий испуг.

  Н-да уж, если моя маленькая акробатка играла, то зал набитый народом и погруженный в ватную тишину и жадно следящий за раскрывающимся действием в ужасе дружно выдохнул, когда ножи все же, один за одним, стали словно стальные птицы выскальзывать из мишеней со свистом проносясь над головами полуживой публики.

  Сменился ритм музыки, добавляя темп и заставляя сердца биться чаще, не только от страха за себя, но и от удивления. Юная акробатка, изгибаясь, словно кошка и перетекая из позы в позу, замирала на какое-то время перед статуями клоунов и те приходили в движение, выставляя в опасной близости от ее тела мишени в которые тут же впивались, выбивая щепу от силы удара, стальные грани холодного железа, от которого гудел рассекаемый воздух.

  На месте конечно не остался. Галантно раскланиваясь и все так же зло улыбаясь, я начал неспешное преследование юной прелестницы по арене, иногда замирая и, словно дирижер, взмахивая руками, когда по сценарию ножи должны были достигнуть мишени.