— С нами ничего не случится, — сказал Грэф с такой уверенностью, что было сложно ему не поверить. — Я совершу какой-нибудь героический поступок, и с тобой все будет в порядке. Ты же сама так говорила. А ты ведь не стала бы лгать мне?
Девушку захлестнула неожиданная волна раскаяния, буквально смыв ее с холма беспечности, на котором она восседала.
— Откуда тебе знать? Я великая лгунья.
— Это точно, — Грэф наклонился к ней и слегка потрепал по щеке, а затем встал и, натянув джинсы, направиться к кухне. — Ты колу забыла.
— Что ты делаешь? — спросила она, направляясь, прихрамывая, следом, чувствуя себя удивительно смущенной. Джесси наклонилась за футболкой, которую он сбросил на пол, и одела ее. Это была одна из старых отцовских футболок, но она больше не пахла им. Она пахла кедровыми ящиками комода, и чувствовалось поразительное отсутствие запаха, присущее Грэфу.
— Пить хочу.
Грэф сбил корку налета с крана и открыл воду, спустив ржавую воду, пока она не стала прозрачной. Оставив кран включенным, он осмотрел шкафчики.
— Ты можешь пить простую воду?
Джесси облокотилась о столешницу рядом с ним, с восхищением наблюдая, как он наполняет кружку с надписью «УЧИТЕЛЯ ДЕЛАЮТ
ЭТОПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ», словно никогда раньше не видела, как кто-то пьет воду.
Он сделал большой глоток и вытер рот рукой.
— Угу, я же пил самогон.
— Да, я помню, что пил, — девушка понимала, что широко и глупо улыбается, но ничего не могла с собой поделать. — Я только что занималась сексом с вампиром.
— Занималась, — он сделал еще глоток и довольно засверкал глазами поверх кружки.
Она прикусила губу.
— Это было горячо.
— Так и было.
Они вернулись на диван, где Джесси смогла свернуться в уголке, воспользовавшись подлокотником как неудобной подушкой. Грэф потянулся к девушке, мягко сказав:
— Нет, иди сюда, — и прижал ее к себе. Джесси устроилась в его объятиях, склонив голову ему на грудь.
— Ты собираешься спать сидя? — спросила она, ощущая, как проваливалась в сон, и защекотало небо, там, где зарождается зевок.
— Я не собираюсь спать. Но тебе нужно, — он поцеловал ее в лоб и на секунду приблизился лицом к лицу. — Можешь опереться на меня, — сказал он нежно, будто он имел в виду все те слова, что говорил ей чуть раньше.
Он сгорала от желания узнать, неужели он говорил все это, обещал не оставлять ее, только в предвкушении того, как уложит ее в постель. И в то же время не могла спросить, потому что понимала, что он скажет правду, а правда могла оказаться совсем не такой, какую ей хотелось бы услышать. Она беспечно засмеялась и сказала:
