Он прожил у Талиты еще неделю, а однажды утром ушел в горы поохотиться на газелей. Но, вернувшись, пошел не к Талите, а в травяное жилище, по другую сторону потока, где стоял лагерем другой клан. Там жила женщина по имени Серофия, которая была моложе и стройнее Талиты и у которой было меньше детей. И здесь Бэйзел провел две другие восхитительные недели, пока наконец не устремил свой беспокойный взор к горизонту. И если мужчины из обоих кланов были только рады его уходу — потому что сами хотели спать с Талитой и Серофией, — то женщины были другого мнения. Каждая хотела заполучить охотника себе и навсегда.
Их соперничество стало главным источником развлечения в то лето и служило темой для разговоров еще много лет спустя. Талита и Серофия разработали и провели целую кампанию, которую по достоинству оценили охотники, а Бэйзел блаженствовал, заходя то в шатер, то в хижину и стараясь по возможности не обидеть ни одну из женщин. Его никогда так хорошо не кормили, никогда так не ублажали. Для него это было незабываемое лето.
А потом настал день, когда пророки провозгласили, что собранию пора расходиться, а кланам возвращаться в свои зимние убежища. Талита и Серофия были в отчаянии, так как Бэйзел так и не решил, с кем он останется.
Что произошло потом, в точности никто не знает. Обвинениям подверглись обе стороны: кто-то говорил, что Талита сглазила Серофию, другие утверждали, что это Серофия наслала на Талиту злые чары. Обе женщины истекали кровавым гноем, из-за которого им было больно справлять малую нужду и они не могли наслаждаться с мужчинами. Ни прорицатели, ни целители не смогли разгадать, в чем дело, и не смогли найти им лечение. Ясно было одно: в обеих вселился злой дух. И однажды ночью, во время лунного затмения, Бэйзел, решив, что лучше ему уйти прежде, чем его все начнут обвинять в том, что это он наслал на них злого духа, взял свое копье и ускользнул из лагеря. С тех пор его никто не видел.
Когда кланы направились в земли своих предков, обе женщины были больны и несчастны, и обе обвиняли в этом несчастье друг друга, и в каждой затаилась такая глубокая неприязнь, которая просто не могла остаться без последствий в течение нескольких последующих столетий.
— И, наконец, настало Виноградное Лето, — так обычно подводил рассказчик к этой части повествования. — Лето, с которого все началось.
Об охотнике Бэйзеле к тому времени все позабыли. Однако взаимная ненависть обеих женщин не ослабевала. По прошествии нескольких лет положение в своем клане у обеих значительно повысилось. У обеих было множество детей, и теперь их почитали как бабушек, наделенных лунным могуществом, которое женщины обретают после менопаузы. Талита была широка в кости и тяжела — в ее жилах текла кровь Занта. Серофия выглядела значительно стройнее, хотя и ее нельзя было назвать худой. Обе женщины крепки телом и неукротимы духом. Время шло, кланы по-прежнему встречались каждый год, и вражда все больше разгоралась.
