— Я саннясин, — ответил китаец после непродолжительного молчания.
— Саннясин, саннясин… саннясин-сенпай — это кающийся ученик вроде бы по вашим понятиям?
Ранг-ду утвердительно кивнул. Потом, сняв с огня закипевший котелок, всыпал туда изрядную жменю чая, приправленную душистыми тибетскими травами и священным остролистом. Что ни говори, а этот напиток является положительным для любого застолья и даже очень отрезвляющим, чего не хватало сейчас обоим путешественникам.
После нескольких глотков чая они почувствовали себя много уверенней, тем более что знакомы были уже не первый день. Одному хотелось узнать, почему сенсей [19] отпустил ученика Ранг-ду в авантюрное путешествие по Гонгхангу, а другому…
О том, что хотелось узнать китайцу, не узнает никто. Он для этого снова превратился в медитирующую мумию, от которой отлетало всё постороннее, стремящееся хоть чем-то нарушить отрешённость жителя Тибета.
Конечно, разрешение самого Далай-ламы, выданное европейцу, значило многое, если не всё. Но даже полученное мистическим путём разрешение не имело за собой объективной причины для свободного проезда, потому как табу для посещения оных мест ложится на всех без исключения. Ведь недаром же паломники и даже нищие давно забыли сюда дорогу по запрету того же Далай-ламы Гензин-Гьяцо XIV. И вот, как взрыв всеобщего спокойствия, святой Далай-лама, околдованный белым колдуном, принял не совсем святое решение и разрешил чужому путешествовать по Тибету. Если существует какое-то табу, тем более для посещения гомпа или дацана, то получить разрешение на въезд вовсе не хватит распоряжения одного только Далай-ламы. Таков закон.
В дацане, куда направлялись двое паломников, по сю пору жили с десяток монахов вместе со своим наставником. Невесть кем построенный в незапамятные времена среди неприступных скал дацан был как бы прибежищем злых горных духов, заселивших эти безлюдные непроходимые места. С тех пор, как горные духи облюбовали Гонгханг, сюда отпала охота появляться даже пастухам, хоть травой здешние пастбища могли похвастаться без излишней скромности.
Что поделать, земным демонам тоже где-то обиталище искать приходится, таков этот мир. Им даже не нужно разрешение Далай-ламы. А легенда о последнем ламе, наставнике оставшихся в живых монахов, знающем Великую Тайну, с лёгкой руки китайских, монгольских и сиамских пастухов разнеслась по всему миру. Только, что в какой-то Великой Тайне воистину великого и что запретно тайного, не знал никто, но если она есть, эта самая Великая Тайна, то, значит, должна быть и её необходимо охранять от посягательства чужих. Никакое сомнение на этот счёт не принималось никем из местных жителей.
