— Вы ведь англичанин, верно?
Винсент рассмеялся, но сама Ларисса не видела тут ничего забавного. Томасу не терпится украсить елку своими любовно сделанными игрушками. И он получит елку, даже если ей придется срубить дерево собственными руками.
— Разумеется, — кивнул он с улыбкой. — Просто до сих пор мне не с кем было праздновать.
— Простите, — покраснела девушка, — не знала, что вы осиротели так рано.
. — Вовсе нет, — хмыкнул он, пожав плечами. — Родители умерли, когда мне исполнилось двадцать.
Ларисса молча уставилась на него. Разве так бывает? Что за странная семейка!
Будь у него жена, наверняка вспомнила бы о елке!
— Почему же вы еще не женаты? — вдруг выпалила она.
Это все вино. Она в жизни не вздумала бы лезть в чужие дела, если бы не выпила залпом целый бокал и уже не принялась за второй. Хоть бы лакей унес злополучную бутылку! Нет, лучше бы стоял поближе, а не торчал столбом на другом конце комнаты!
Однако барон не оскорбился. И даже вежливо ответил:
— Мне предстоит еще найти вескую причину для столь серьезного шага.
Ей следовало бы извиниться за столь неуместный вопрос, но Лариса уже не могла остановиться:
— Но вам нужно передать кому-то титул.
— Отцовский титул. Я презирал отца, к чему мне сохранять его наследие?
— Вы неоправданно суровы. Но может, это всего лишь видимость?
— Верно. Ненависть живет всего несколько лет, а потом сменяется безразличием.
— Вы это серьезно? До сих пор я не знала никого, кто не любил бы родителей, — с неподдельным изумлением протянула Ларисса.
— Просто вы вели жизнь уединенную и встречали не так уж много посторонних людей. Бьюсь об заклад, у всех ваших знакомых бывают елки на Рождество. Рассказать вам, как легко бывает лишиться и детства, и елки?
Нужно немедленно прекратить разговор. Она и без того не может выбросить барона из головы, а узнав больше, совсем рассудка лишится…
— Да.
Прежде чем начать, он осушил бокал.
— Я вырос в фамильном поместье в Линкольншире, где не был с самой смерти своих родителей.
— Почему?
— Потому что не испытываю там ничего, кроме чувства неполноценности, а неприятные воспоминания лишь бередят душу.
— Вам совсем не обязательно говорить об этом… — начала девушка.
— Все в порядке, — перебил он. — Поверьте, эти самые чувства давно поблекли. Говоря по правде, я вообще вряд ли что-то испытываю к своим родителям. Так, стрекозы-однодневки… выполнили свою обязанность, произведя наследника, то есть меня, и мгновенно забыли о моем существовании. Оставили под присмотром нянек и слуг, как принято в свете.
