Больше не нужно было отвоевывать право стоять прямо и не отклячивать зад, и мне наконец удалось расслабить тело в объятиях моего рыцаря в сверкающих доспехах. Я откинулась назад и закрыла глаза, словно кошка, которую нежно поглаживают по спине. Я покорилась уверенным движениям, как раньше не покорялась ни одному мужчине. Мы слились в одно целое, и такого единения я не испытывала даже во чреве матери: мы стали единым организмом. Он умел читать мои мысли. Лучше меня чувствовал, чего мне хочется и в какой момент. Он точно знал, что именно доставит мне наслаждение. И вел меня туда, куда мне хотелось. Он слышал музыку моими ушами, воспринимая ее так же, как я, и делая шаг именно на те удары, как это делала бы я, случись мне танцевать одной. Кто был лидером, а кто ведомым, определить было невозможно. Мы хотели одного и того же и телом, и душой. Время и пространство перестали для нас существовать. Не осталось больше ни прошлого, ни будущего: мы плыли в настоящем, я пребывала за гранью возможного, в царстве немыслимой, безграничной свободы.
До тех пор пока не закончилась композиция и Флавио, остановившись, не бросил меня словно мешок с картошкой.
— Урок окончен, — объявил он.
Я не сразу отрешилась от изумленного восхищения, мешок с картошкой не сразу шмякнулся о землю. Трудно сказать, в самом ли деле имело место все пережитое мною, или же мне все это привиделось. Собственно, какая разница, настоящую мы переживаем любовь или прекрасный мираж, который испарится без следа, едва мы к нему притронемся. Я знала тогда лишь одно: что бы ни было, я вернусь за продолжением — реален ли танец, нет ли, впечатление от него стало для меня незабываемым.
16 января 1997 года
— Поехали в Сан-Тельмо[11], — предложила Хелени. — Тебе понравится; по воскресеньям там можно посетить замечательный блошиный рынок.
Если есть то, что я на дух не выношу, так это блошиные рынки. Я никогда не была рьяной поклонницей шопинга, особенно если речь идет о вещах, которые в буквальном смысле слова могут кишеть блохами. Моя философия покупателя всегда звучала следующим образом: если что-то блестит, это золото; если нет, не стоит и покупать.
Было уже начало одиннадцатого, когда мы оказались в Сан-Тельмо. Мы шли по мощеной мостовой главной улицы, калле Дефенса, и Хелени рассказывала, что раньше здесь жили богачи. Наступление желтой чумы в конце девятнадцатого века заставило их отступить к Баррио-Норте, северному району, где «gento como uno», «наш народ», живет и по сей день.
