— Сделай, — шепотом ответил Аверьян и застонал. — Что-то мне дышится тяжело…
— Так, может быть, не надо этого зелья?
— Давай, давай, глотку прочищу, — и опять тяжело вздохнул. — Спас царя-батюшку.
У Никиты задрожала рука, но он продолжал скручивать листочек бумаги, сделал совочек и осторожно насыпал махорки, загнул концы, подправил пальцем верхушку, чтобы табак не высыпался. Отдал Аверьяну, а сам думал: «Неужели этот человек так сильно ненавидит царя? А может быть?!..» И спросил:
— Аверьян, а ты случайно не знал того, как его… фельдфебель говорил, Каракоза?
— Возможно, и знал, — уклончиво ответил Аверьян.
— Должно быть, хороший человек был. А из какого он сословия? Не из наших ли мужиков?
Аверьян сделал глубокую затяжку и закашлялся.
— Из какого сословия? — переспросил. — А из того сословия, что и я, из дворянского.
— Вот как! Выходит, из панов?
— Из тех панов, у которых нет штанов, — попытался усмехнуться Аверьян.
— Гак что же это он надумал стрелять в царя?
— А потому, что честный человек, не любит неправды.
— Так честных ведь много, но они молчат.
— А он не хотел молчать. Это, Никита, как тебе сказать… это святой человек.
— Святой? — удивленно повторил Никита.
— Да, святой. Разве какой-нибудь проходимец пошел бы на смерть, как это сделал Дмитрий?
— И ты его знаешь?
— Знаю, Никита… Знаю… Когда-то разговаривал с ним.
— Даже разговаривал с ним? Это правда? — недоверчиво спросил Никита.
— Правда, Никита, и не один раз. Несчастный. Теперь его ждет смерть.
— Ой, горе! А почему ты говоришь — смерть? Он же не попал в царя.
— Смерть! Смерть его ждет. Его схватили… А та жаба подбила ему руку. Хотел бы я увидеть этого новоиспеченного потомственного дворянина. Потомственный он подлец, а не человек!
Этот разговор взволновал Никиту. Он оглянулся, не подслушивает ли их кто-нибудь? Что творится на свете! А он жил в своей Запорожанке и не знал, что есть такие отчаянные, смелые люди, которые борются за лучшую жизнь для простого народа. Выходит, есть. И они здесь, близко, в Петербурге, где живет сам царь. Они ничего не боятся. Аверьян открыл ему глаза, и, кажется, как-то легче стало на сердце. Сказал, что хорошо знает этого отчаянного смельчака Каракоза. Хотя бы одним глазом взглянуть на него! Наверное, рослый, высокий и сильный, словно тот богатырь из сказки, которую когда-то на печи рассказывала бабушка. И не стерпел, спросил:
— Скажи, Аверьян, какой он собой, наверное, богатырской породы, крепкий как дуб?
