И Аверьян опять замолчал, начал вытирать потное лицо и сморкаться в платок. На этот раз фельдфебель промолчал. А солдаты не понимали: «Так что же совершил этот Осип? Чем он заслужил такую честь, что о нем пишут?»
— «Как стало известно, — продолжал читать Аверьян, — один из полицейских заметил человека, который прошмыгнул к ограде Летнего сада, где в это время государь совершал послеобеденную прогулку. Когда государь садился в коляску, Комиссаров сильно ударил преступника под локоть…»
Аверьян не спеша продолжал читать дальше. И солдаты узнали, что оный шапочник как раз оказался возле сада, проходил со своим изделием, нес заказчику шапку. И не побоялся броситься на преступника.
— Подожди! — прервал чтеца Петрушенков. — Всем понятно, кто спас нашего отца и освободителя, императора всея Руси? Спас его человек из Костромской губернии. Здесь есть кто-нибудь из этой губернии?
Резко поднялся и вытянулся в струнку один бравый гвардеец.
— Разрешите, господин фельдфебель. Я из Костромской губернии.
— Садись! Слышите? Земляк нашего гвардейца спас государя! Каждый должен так поступать. В государя стреляют, а ты уже тут как тут.
— Разрешите, господин фельдфебель, — неожиданно обратился к нему Аверьян.
— Разрешаю! Гм! — довольно покашлял Петрушенков.
— Господин фельдфебель! Каждый из нас поступит так, как Осип Комиссаров!
— Молодец! Молодец! — похлопал его по плечу Петрушенков.
— Только как это нам сделать? — смиренно спросил Аверьян. — Мы не знаем, когда будет покушение на государя. Кто нам об этом скажет? Если бы сказали, мы тотчас же побежали.
Петрушенков разъярился, его лицо побагровело, и он закричал:
— Дурак! Надо знать, когда будет покушение. Солдат должон усё знать! — Выпучил свои рачьи глаза и вдруг, осознав нелепость сказанного, испугался и завизжал: — Молчать! В карцер!
— Разрешите, — не успокаивался Аверьян.
— Не разрешаю! Молчать!
— Вы же сами сказали, чтобы мы поступали так, как Комиссаров.
— Я? — смущенно пролепетал фельдфебель. — Гм! Гм! — Слова Аверьяна еще больше напугали его. А что, если кто-нибудь донесет генералу? — Я сказал не так. Я хотел сказать, что вы каждую минуту должны быть готовы закрыть своей грудью императора всероссийского Александра Николаевича. Понятно? — Обвел глазами всех. — Понятно, как надо отвечать?
Казарма рявкнула десятками глоток: «Понятно!»
— Продолжай, Несторовский, и не вступай в пререкание с начальством. Твое счастье, что солдаты поняли!
Ободренный Аверьян, лукаво посмотрев на солдат, опять взял газету.
