— Ты, Никита, ничего не понимаешь. Вот увидишь, скоро взойдет солнце свободы. Мы вызовем это солнце и зажжем его.
Никита удивленно хлопал глазами. О чем говорит этот пылкий человек? Хотел спросить, кто же это — мы? Не думает ли Аверьян, что и он, Никита, вместе с ним зажжет солнце… да и как же его зажечь, если оно само всходит, никого не спрашивая.
— А как это можно зажечь солнце, Аверьян?
— Наивный ты парень, Никита. Это такой образ. Ну как тебе сказать? Так пишут в книгах.
— А!.. В книгах! В книгах легко писать, а как же его вызвать, ежели оно само ходит вокруг земли…
— И этого ты не знаешь. Солнце не ходит вокруг земли.
— Э! Не морочь мне голову. Утром всходит, а вечером заходит. Не обманывай, Аверьян.
Но Аверьян вдруг перевел разговор на другую тему.
— Очень хочешь повидаться с Машей?
Ни кита встрепенулся, наклонился к Аверьяну и, тяжело дыша, произнес:
— Хочу. Мы пойдем к ней, Аверьян?
— Пойдем, пойдем. Только не завтра, а на будущей неделе.
И Никита сразу же сник, на лицо набежала тень. «Переживает, расстроился, — подумал Аверьян, — видимо, Маша завладела сердцем».
— Завтра я пойду один, мне надо старушку проведать, родственницу моей матушки. Она захворала, я там долго буду, возможно, придется врача вызвать, ведь она одинокая. А в следующее воскресенье обязательно пойдем. Ну, что ты нос повесил?
— А я думал…
— Ничего, больше соскучится, горячее встретит.
И подумал Аверьян, что теперь Никита в Машиных руках и на него можно положиться.
— А может быть…
— Что «может быть»?
— Может быть, пойдем все-таки завтра?
— Нет… Я никак не могу. Подожди восемь дней, это ведь недолго. Тогда я тебя провожу, а сам пойду к старушке.
— А я один пойду.
— Не надо! Послушайся меня. Это в твоих интересах. Маша еще больше соскучится по тебе. И для тебя будет лучше. Понял?
— Понял.
— А чтобы ты поверил мне, я даю тебе вот это письмо. Спрячь его в карман. И требую от тебя, слышишь? Как присягу! Никому ни слова ни о том, что ходили к тетке, — это раз, а во-вторых, никому не проговорись об этом письме. Его потом отнесешь Мировольским и отдашь Маше, чтобы не видела и не знала Олимпиада Михайловна. Это тайна. Понял? Вручаю его тебе сегодня, так как в понедельник фельдфебель посылает меня с командой в Кронштадт и в суматохе я могу забыть отдать. Передай, пожалуйста, Никита!
— Хорошо! Все сделаю, как ты сказал, и никому ни слова.
…В воскресенье Никита весь день бродил по казарменному двору как неприкаянный. Аверьян вернулся, когда уже стемнело, и поговорить с ним не удалось. Мимоходом бросил фразу: «В будущее воскресенье Маша ждет тебя».
