– Ахчар! – пронзительные черные глаза Васана сверлили пухлое лицо приказчика, как жужелицы плод. – Я просил потихоньку ее отвести в сторону!
– Никому не под силу потихоньку договориться с этим отродьем демона! Пусть кто другой попробует!
– Но плачу тебе – я! И мне всё равно, как ты это сделаешь, но если эта герпень войдёт завтра в мой двор, то ты из него тут же вылетишь!
– Не войдет, – злобно прищурился Ахчар и решительно направился к глухой загородке, перегораживающей двор надвое, даже не догадываясь, что почти рядом, за дувалом, неторопливо бредет по узкому проулку обидевшая его служанка торговца Кахрима, живущего наискосок.
– Хасит!
– Я тут, господин, – коловший узловатые дрова прислужник отставил топор и поклонился.
– Ты же сидел за воровство? Значит, умеешь лазить по деревьям и заборам. Не ложись вечером спать, работа будет.
– Хорошо, господин, – уныло сказал тот и низко поклонился, чтоб скрыть злой и насмешливый взгляд.
Нужно быть последним дураком, чтобы не догадаться сразу, что задумал этот шакал. Светлоглазая и остроязыкая Малиха, вот причина последних бед и мечтаний приказчика. Пока он придумывает ответ на один ее вопрос, шустрая женщина успевает задать пять новых, но это он бы стерпел. По приказу хозяина служанка ловко отпугивает покупателей, заставляя их сомневаться в качестве товара, а Ахчар ничего не может с этим поделать.
Разумеется, он пытался ее соблазнить и подкупить, запугать и даже побить! Но ни одна из попыток не завершилась победой мужчины, как положено по незыблемым законам. И если бы она не была свободной вдовой, а чьей-то сестрой или дочерью, то давно уже пришла бы в дом Ахчара под свадебным покрывалом. Но свободную вдову, поднимающую сына, законы защищают очень строго. И у приказчика есть только один выход: заманить ее на женскую половину своего дома, выкрасть, опоив зельем, и представить утром старосте квартала спящей в своей постели. Никто не станет разбираться, как она туда попала, просто поставят на щеку клеймо и отдадут тому, с кем она потеряла свою свободу. Женщина не должна показывать растущему мальчику недостойного поведения.
Приказчик уже давно ушел по своим делам, а Хасит все сидел на чурбаке, рассматривая невидящим взором редкие облака в по-весеннему синем небе, и хмуро сопел, решая нелегкую задачку. И не мог даже предположить, что с той стороны ограды, прижавшись спиной к ее прохладной, шершавой поверхности, так же неподвижно сидит Малиха, с тоской поглядывая в сторону белеющих вершинами гор.
