Идет Кузьмин и час, и два.
Что шаг —
то к смерти ближе.
Метель гудит:
беда, беда,
Скрипят морозно лыжи.
В лесу до пояса снега,
К утру мороз —
под сорок,
Ревет отчаянно пурга.
А за спиною —
ворог.
А за спиною,
в трех шагах,
Фашистов автоматы…
Не затухает боль в ногах,
Гудит спина солдата.
Далекий путь —
короткий путь
К последнему рассвету.
Назад ему не повернуть,
Назад дороги нету.
— Шнель, шнель, старик,
Пока темно!.. —
Рассвет фашистам страшен.
У деда на уме одно:
Предупредить бы наших.
Лишь добежал бы Василек
К назначенному сроку.
Ракеты вспыхнул уголек
Над лесом одиноко.
Отпрянула слепая мгла —
Узнал знакомый взгорок…
Матвея память увела
В былое лет на сорок.
Привиделось:
Поют скворцы
В рябинах возле клети.
Бегут на речку сорванцы —
Его, Матвея, дети.
Земля с утра парком парит —
Землица славно дышит.
Душа Матвеева горит
И голос пашни слышит.
Земля от века мужика
Поила и кормила,
В земле —
и мудрость на века,
В земле —
мужичья сила.
За плугом весело идти,
Мечтать о близком лете.
И нету праведней пути
На всем на белом свете.
И нет вкуснее ветерка,
Что веет по-над пашней…
— Шнель, шнель! — толкают
старика.
И скрылся день вчерашний.
В лесу метели крутоверть.
Каратель лешим лает.
И с каждым шагом
ближе смерть.
И Время это знает.
Идет Матвей Кузьмин в века —
Иной дороги нету.
И снова думы старика
Плывут к большому лету.
В далекий незабвенный год,
В надежду и тревогу.
На сходах бушевал народ,
Искал судьбу-дорогу.
Прибились к общему двору —
Колхозом-то вернее.
Страда и праздник на миру —
Куда как веселее.
В тени под деревом Матвей
Налаживает косы:
— А ну, ребята, поживей,
Пока играют росы!
Он сам не прочь бы на прокос —
Тряхнуть былою хваткой…
Заметив издали откос,
Матвей свернул украдкой.
