В следующих кругах Данте встречает души, грех которых состоял в нарушении естественной меры. Таковы сладострастники второго круга, чревоугодники третьего, скупцы и расточители четвертого, гневливые и унылые пятого. Жертвы чувственной любви увлечены безжалостным вихрем, обжоры вязнут в нечистотах, моты и скопидомы, как их не без юмора изображает автор, идут стенка на стенку с воплями «Чего копить?!» и «Чего швырять?!», свирепые драчуны вцепились друг в друга, барахтаясь в болоте Стикса, а вялые и унылые погружены в ил болотного дна. Нарушенная середина уравнивает в грехе обе крайности: скупцы ничем не лучше расточителей, и те и другие далеки от разумного употребления имущества, которое предполагает и бережливость, и щедрость. (Данте особенно ценил щедрость не только потому, что зависел от меценатов, но и потому, что видел в ней уходящую ценность рыцарской эпохи.) Сравнив души этого уровня Ада со спасенными душами Рая, мы можем предположить, что Данте видел еще более глубокую причину греха, чем нарушенная мера. Это обусловленное первородным грехом смешение целей и средств Августин в свое время выразил как извращенное отношение людей к uti и frui («пользоваться» и «наслаждаться»): люди наслаждаются тем, чем надо пользоваться, и пользуются тем, чем надо наслаждаться.
В верхних кругах Ада Данте еще не потерял сострадания к погибшим, рассказ Франчески даже лишает его сознания. Вопрос к Вергилию об участи страдальцев после Страшного суда окрашен сочувствием. Данте узнает, что после воссоединения душ и тел наступит более полноценное бытие и, значит, более тяжелые страдания, ибо, чем совершенней природа существа, тем сильней переживаются его состояния (VI 106–111). Еще один рассказ Вергилия знакомит нас, как ни странно, не с демоном, а с богиней. «Что есть Фортуна?» — спрашивает Данте, увидев обманутых судьбой собственников четвертого круга. И мы узнаем, что бог, распределяя власть ангелов над светом небесных сфер, дал Фортуне сферу мирского блеска. Эта блаженная и светлая богиня крутит свой шар, не позволяя никому слишком долго владеть удачей. Фортуну, говорит Вергилий, нужно хвалить, а не клясть. Очевидно, он имеет в виду губительную возможность торжества «пустого счастья», полного подчинения одних другим, если бы «счастьем» стали распоряжаться люди (VII 73–98).
Переход к шестому кругу — важный момент в странствии Данте. Путники оказываются перед стенами города Дита (от латинского имени Аида), за оградой которого расположена нижняя часть Ада. Здесь не действуют магические слова, которыми Вергилий подчинял себе демонов. Черти отказываются пропускать Вергилия, и он на некоторое время теряет уверенность. Колебания учителя повергают Данте в ужас больше, чем угрозы чертей и нападение трех Фурий. Примечателен следующий эпизод: появляется Медуза, и Вергилий, чтобы уберечь Данте от превращающего в камень взгляда, закрывает ему глаза руками. Данте сам указывает на скрытый смысл этих строк, но не расшифровывает его (IX 61–63). Возможно, поэт хочет сказать, что созерцание зла цепенит душу и лишает ее сил. Нельзя безнаказанно всматриваться в ужас и безобразие, разум (чей символ — Вергилий) должен вовремя остановить гипнотизирующее воздействие. Зная беды современного искусства, мы легче поймем Данте, чем его современники.
