Чета Куоро, согласно информационному бюллетеню издательства «Матин», проводит затянувшийся медовый месяц на одном из частных семейных островов.
– Помню, – задумчиво сказал Гарвин, – как однажды вместе с родителями отправился туда, где продавали животных. Забыл, в каком мире это происходило, но местечко было славное. Мы тогда купили летающих рептилий.
Первый твег Моника Лир пригласила его и Иоситаро в клуб сержантского состава лагеря Махан. В обычное время народу здесь было битком, но сейчас клуб казался пустым и гулким, как пещера, по которой гуляет эхо.
Моника сказала, что, по крайней мере, с алкоголем у них проблем не будет, не то что в полках, еще не успевших обустроиться на своих новых местах, – лагерь Махан имел собственные запасы. Все пили как лошади, не желая ударить в грязь лицом. Однако Иоситаро заметил, что никто из офицеров совсем уж не упивался, видимо опасаясь оказаться под бомбами в невменяемом состоянии.
– Убей меня, не понимаю. Неужели на свете есть кто-то, кому на самом деле хочетсяпокупать змей? – спросила Моника. – Как будто мало того, что эти твари ползают у наших ног.
– Людям нравится испытывать трепет, неважно, от восторга или от ужаса, – выдвинул свое объяснение Гарвин. – Как в цирке.
– Теперь я понимаю, почему мои родные никогда не водили меня в цирк, – сказала Моника.
– Разделяю твои чувства, – поддержал Ньянгу. – Но хотелось бы послушать продолжение. Значит, ты, «милашка» маленький Гарвин, расхаживал там среди всех этих скользких гадов, к тому же летающих у тебя над головой.
– По правде говоря, – Гарвин терпеливо игнорировал насмешки, – я положил глаз не на змей, а на каких-то местных мохнатых грызунов, которыми эти змеи питались. Помню, как я не сводил взгляда с этих малышей. Все в пушистом меху, такие дружелюбные, они сновали от куста к кусту, одним глазом все время поглядывая, не хочет ли кто-нибудь ими пообедать.
Он сделал глоток пива. Рассказ, похоже, был окончен.
– И? – спросила Моника.
– И… наблюдая за ними, я понял, что эти симпатичные маленькие шельмецы хорошо соображают.
– Вот она, долгожданная мораль, – отозвался Ньянгу. – Но что-то вид у тебя невеселый.
– А чего радоваться? Я чувствую себя примерно так, как те мохнатые малыши.
– Можно задать вопрос? – негромко спросил Иоситаро.
– Да?
– Тебе стало лучше?
– В каком смысле?
– Не держи меня за дурака, братец, – посоветовал Ньянгу. – В смысле твоей недавней страсти.
– Ты имеешь в виду ее?
– Ее, ее.
