Плетнев писал очень плохие стихи. В ужасной небольшой элегии — нескладной и жеманной, но в остальном безобидной, — которая появилась в журнале Александра Воейкова «Сын отечества» (VIII [1821]), Плетнев претендовал на выражение — от первого лица! — ностальгических чувств поэта Батюшкова (с которым лично не был знаком) в Риме. Тридцатичетырехлетний Константин Батюшков, незадолго перед тем вступивший в первую стадию психического расстройства, продолжавшегося еще тридцать четыре года вплоть до его смерти в 1855 г., оскорбился «элегией» гораздо сильнее, чем то случилось бы, будь он в здравом уме. Неудача, особенно огорчительная ввиду страстного восхищения Плетнева Батюшковым, была сурово оценена Пушкиным в его переписке. Он довольно резко упомянул о «бледеном как мертвец» слоге Плетнева в письме от 4 сент. 1822 г. Льву Пушкину, который «по ошибке» показал его доброму Плетневу. В ответ последний тотчас же направил Пушкину очень слабое, но весьма трогательное стихотворение (начинающееся «Я не сержусь на едкий твой упрек»), в котором выразил сомнение, сможет ли когда-либо он, Плетнев, сказать о своих друзьях-поэтах, с которыми его связывает «братство по искусству»:
«Мне в славе их участие дано;
Я буду жить бессмертием мне милых».
Напрасно жду. С любовию моей
К поэзии, в душе с тоской глубокой,
Быть может, я под бурей грозных дней
Склонюсь к земле, как тополь одинокий.
Из Петербурга Плетнев послал свое стихотворение Пушкину в Кишинев осенью 1822 г., и Пушкин в ответном письме (декабрь?), от которого до нас дошел лишь черновик, приложил все усилия, чтобы утешить страдающего любителя муз и приписать свои «легкомысленные строки» о стиле Плетнева «так называемой хандре», которой он бывает подвержен. «Не подумай однако, — продолжает Пушкин в своем черновике, — что я не умею ценить неоспоримого твоего дарования… Когда я в совершенной памяти — твоя гармония, поэтическая точность, благородство выражений, стройность, чистота в отделке стихов пленяют меня, как поэзия моих любимцев».
Посвящение Пушкина всего лишь стихотворное продолжение этих сказанных из лучших побуждений, но льстивых слов — и на целых пятнадцать лет этот альбатрос повис на шее нашего поэта.
*
Посвящение — не только благожелательное послание другу, которого надо утешить; в нем не только намечаются некоторые настроения и темы романа, но также предвосхищаются три структурообразующих приема, которые автор будет использовать на протяжении всего романа: 1) деепричастные обороты; 2) ряды определений и 3) перечисления.
