Не вдаваясь в подробности, я ограничиваюсь словами:
— Что-то в этом роде.
— Он не выходит, — сообщает любительница сидра. — Торчит безвылазно в своей конуре уже много лет.
— Да, — говорю я. — Агорафобия, как я слышала.
— Ой. — Женщина разочарована. — А я думала, он американец.
— А какой он толстый, ты в курсе? — спрашивает продавец сигарет, извлекая пачку «Рицлы» из своих запасов.
— Да откуда? — Любительница сидра почесывается. — С тех пор как он въехал, мы его почти и не видали.
В этот момент бармен, который не подавал голоса с тех пор, как я у него спросила дорогу, бросает на нас взгляд поверх своей «Дейли спорт».
— Жирный и вонючий, — произносит он торжественно. — Потому и вонючий, что жирный.
Лифт смердит: стойкий запах сивухи и застарелой мочи с основательной ноткой прокисшего молока. Я задерживаю дыхание, зажимаю нос и стараюсь дышать ртом. Металлические канаты и блоки, на которых подвешен лифт в своей узкой бетонной шахте, издают отвратительный скрежет. Юный торговец куревом сопровождает меня в поездке. Ему прямо-таки не терпится показать мне, где живет «психованный вонючий жирняга». Похоже, мальчишка шпионит за ним, когда нечего больше делать — а это, судя по всему, случается частенько.
На пятнадцатом этаже лифт бросает в дрожь, он подпрыгивает и останавливается. Процесс открывания дверей занимает вечность: они разъезжаются наполовину, опять закрываются, разъезжаются, закрываются — словно старикашка, пытающийся привстать со стула. Для юного торговца куревом это дело привычное — когда двери собираются сойтись по третьему разу, он просовывает в щель ногу и упирается в створки.
— Сюда, — он кивает влево, — Жирняга живет в самом конце.
Мы останавливаемся перед самой грязной дверью. Краска с нее местами облезла до голого дерева, а узкое окошко покрыто жирной пылью. Я ловлю себя на том, что недоуменно пялюсь в армированное стекло, вместо того чтобы искать звонок.
Моя нерешительность не ускользает от внимания мальчишки.
— Что-нибудь не так? Передумала, да? — спрашивает он.
В этот момент разумнее всего было бы просто развернуться и уйти. Я уже собираюсь попросить пацана задержать лифт, когда замечаю, что у этой квартиры имеется домофон. И я жму на кнопку — просто любопытно, какой у него голос. Проходит не меньше минуты — и мне отвечают.
* * *
— Кто там? Кто это?
У него громкий голос. Глубокий, хриплый и чуть одышливый, с легким американским акцентом. Южные штаты?
— Здравствуйте, меня зовут Одри. Я по поводу ящиков для растений.
