Однако младенец ещё не человек. А эмбрион — тем более. Вероятно, именно поэтому Эмма больше усвоила от игрушек, чем Скотт. Разве что он мог выражать свои мысли, а она нет, только иногда, загадочными обрывками. Ну вот, например, эти её каракули…
Дайте маленькому ребёнку карандаш и бумагу, и он нарисует нечто такое, что для него выглядит иначе, чем для взрослого. Бессмысленная мазня мало чем напоминает пожарную машину, но для крошки это и есть пожарная машина. Может быть, даже объёмная, в трех измерениях. Дети иначе мыслят и иначе видят.
Парадин размышлял об этом однажды вечером, читая газету и наблюдая Эмму и Скотта. Скотт о чём-то спрашивал сестру. Иногда он спрашивал по-английски. Но чаще прибегал к помощи какой-то тарабарщины и жестов. Эмма пыталась отвечать, но у неё ничего не получалось.
В конце концов Скотт достал бумагу и карандаш. Эмме это понравилось. Высунув язык, она тщательно царапала что-то. Скотт взял бумагу, посмотрел и нахмурился.
— Не так, Эмма, — сказал он.
Эмма энергично закивала. Она снова схватила карандаш и нацарапала что-то ещё. Скотт немного подумал, потом неуверенно улыбнулся и встал. Он вышел в холл. Эмма опять занялась абаком.
Парадин поднялся и заглянул листок — у него мелькнула сумасшедшая мысль, что Эмма могла вдруг освоить правописание. Но это было не так. Листок был покрыт бессмысленными каракулями — такими, какие знакомы всем родителям. Парадин поджал губы.
Скотт вернулся, и вид у него был довольный. Он встретился с Эммой взглядом и кивнул. Парадина кольнуло любопытство.
— Секреты?
— Не-а. Эмма… ну, попросила для неё кое-что сделать.
Возможно, Парадин и Джейн выказали слишком большой интерес к игрушкам. Эмма и Скотт стали прятать их, и играли с ними, только когда были одни. Они никогда не делали этого открыто, но кое-какие неявные меры предосторожности принимали. Тем не менее это тревожило, и особенно Джейн.
— Денни, Скотти очень изменился. Миссис Бёрнс сказала, что он до смерти напугал её Френсиса.
— Полагаю, что так, — Парадин прислушался. Шум в соседней комнате подсказал ему местонахождение сына. — Скотти?
— Ба-бах! — сказал Скотт и появился на пороге улыбаясь. — Я их всех поубивал. Космических пиратов. Я тебе нужен, пап?
— Да. Если ты не против отложить немного похороны пиратов. Что ты сделал Френсису Бёрнсу?
Синие глаза Скотти выразили беспредельную искренность.
— Я?
— Подумай. Я уверен, что ты вспомнишь.
— А-ах. Ах это! Не делал я его.
— Ему, — машинально поправила Джейн.
