Перед мысленным взором Розалин яркими вспышками промелькнули образы: они с Торном стоят под душем, она проводит мыльными руками по его широкой груди; он лежит на ее постели, его тело влажно после душа, она ласково прикасается к нему руками.
От этих мыслей у нее закружилась голова. Она зажмурилась и почувствовала, как тепло разливается по ее телу. Что с ней? Колени слабеют, ноги подкашиваются. Ей нужно сесть и успокоиться, изгнать волнующие видения из своих мыслей. Ей нужно… Боже, ей нужен он, и только он.
Розалин открыла глаза и встретилась взглядом с Торном. Он понял, что творится у нее в душе. Если бы он не заметил, какое впечатление произвели на нее его слова, она смогла бы возразить ему: мол, не желает принимать участия в том, что он задумал. Но он-то не слепой и уже обо всем догадался! Да и к тому же сил на сопротивление почти не осталось.
Он подхватил ее на руки, но она не выказала никакого протеста — только крепче обвила его руками за шею, пока он нес ее в ванную. Поставив ее под душ, он снял с себя кожаный пояс с кинжалом, скинул сапоги и шагнул к ней. Но его интересовала отнюдь не процедура омовения.
Он приподнял рукой ее лицо и поймал губами ее губы. Розалин почувствовала, что ее тело как бы по собственной воле прижимается к нему. Она не могла сказать, как долго они стояли так, обнявшись, изучая друг друга губами, языком, руками.
Розалин чувствовала, как в ней поднимается горячая волна, затопляющая все на своем пути, делающая ее слабой и покорной. Торн, напротив, казался совершенно спокойным, однако твердая выпуклость, вдавившаяся ей в тело, говорила о другом.
Он, похоже, утолив жажду крови, стремился утолить чувственную жажду, но был спокоен, сдержан и решителен. Он опалял ее страстью, не оставляя никакого шанса уйти от этого огня. Она была полностью в его власти — он направлял и подчинял себе ее чувственность.
Когда она совсем размякла от поцелуев, он вдруг заметил:
— Теперь можешь включить воду, Розалин, и не забудь проследить за этой штукой, которую ты называешь «температура».
Что он ей сказал? Ах да, включить воду. Розалин была как в тумане, но тем не менее повиновалась без разговоров. По сути дела, ей ничего другого не оставалось — ее воля превратилась во что-то мягкое и податливое. Ей даже и в голову не пришло, что они в одежде, пока сверху не хлынули упругие струи воды.
