– Гэвас, коверис, эктин, – начал лективин. – Элыпрев, суван моварин, колеран эдрисуверте…
Баллас почувствовал, как немеют ступни. Он попытался пошевелить ногой. Тщетно. Оцепенение поднялось до колен. Баллас боролся – и это было больно. Мускулы словно пытались разорвать сковывающие их путы, а те врезались все глубже. И все же Баллас сопротивлялся – даже когда осознал бесполезность своих усилий.
Вскоре он понял, что не может пошевелиться. Стражники отпустили его и отошли. Ударила боль. Тугая судорога скрутила мышцы, тело выгнулось дугой. Плоть горела, точно охваченная невидимым огнем. Песнопение лективина продолжалось. С каждым новым словом боль возрастала. Баллас пытался завыть, закричать – умоляя о помощи или о милосердии…
Внезапно лективин вздрогнул. Речитатив прервался. Тварь отступила назад – словно в смятении. Баллас не знал, что обеспокоило лективина, – да и не заботился об этом. Он понял лишь, что оцепенение прошло. Заорав, он вскочил на ноги. С разворота впечатал кулак в челюсть стражника. Второго стукнул по горлу ребром ладони. Оба отшатнулись. Развернувшись на каблуках, Баллас ударил лективина в лицо. Он почувствовал под костяшками пергаментно-тонкую кожу. И кость. Тварь отлетела назад, выронив изогнутый клинок.
Подбежал третий страж. Изловчившись, Баллас пнул его сапогом в пах. Стражник согнулся и повалился на колени. Баллас тут же позабыл о нем, обратив всю свою ярость и страх на пытавшую его тварь. Он ударил лективина еще раз. Тот упал. Баллас изо всех сил ударил его сапогом по лицу. Безволосая голова откинулась назад; лективин скорчился на земле, не подавая признаков жизни.
Краем глаза Баллас уловил движение сбоку. Благой Магистр приближался к нему, вынимая кинжал с серебристой рукоятью. Нагнувшись, Баллас подхватил оружие лективина. Оно оказалось на удивление легким, почти невесомым. Магистр остановился словно бы в нерешительности. Баллас прыгнул на него, замахнулся кинжалом. Магистр поднял руку, защищая лицо. Белое лезвие ударило его по пальцам. На мостовую посыпались окровавленные обрубки. Не замедлившись ни на миг, клинок продолжил движение. Он вскользь прошелся по правой стороне лица, смахивая кожу и мясо. Влажный шмат окровавленной плоти шлепнулся к ногам священника. Обнаженное глазное яблоко затрепетало во вскрытой глазнице. На секунду взгляду Балласа предстал слой мышц – а потом его скрыл неудержимый поток хлынувшей крови. Благой Магистр хрипло вскрикнул и повалился на землю.
