– Не так сильно, как мне хотелось бы.
– Ну а ты, стало быть, откажешься на Дубе.
– Меня обвиняют в убийстве, – сказал Баллас, – но приговор еще не вынесен. Я всего лишь оборонялся. Спасал свою жизнь. И не знал, что дерусь с доверенным лицом Магистров. Думаю, что меня оправдают.
– Не оправдают, – буркнул Герак. – Не надо тешить себя пустыми надеждами. Ты уже осужден.
– Что ты такое говоришь?
– А ты думаешь, что оказался бы здесь, кабы Магистры признали тебя невиновным? Приговор уже вынесен – просто тебе не сообщили.
– Чушь! – крикнул Баллас.
– Нет, – отозвался Герак. – Когда меня сюда вели, стражник назвал эту камеру пещерой Гатарикса. Ты читал священную книгу? Знаешь, кто такой Гатарикс? Моряк, который пытался убить Четверых. Разумеется, у него ничего не вышло. За свое преступление он был заключен в пещеру у подножия святой горы. Потом ему отрубили голову и прибили ее к Дубу Кары… Не обманывай себя. Ты разговаривал с Магистром?
– Да.
– Так вот: он решил, что ты виновен. Если бы Благие Магистры оправдали тебя – отпустили б на свободу тотчас же. Но ты здесь. Стало быть, обречен на смерть, как и я.
Баллас замолчал и молчал долго.
– Человек обречен лишь тогда, – наконец сказал он, – когда смирился со своей судьбой. А я не смирился. И не умру. Не на Дубе и не от рук церковников.
– Да неужели? И что же ты собираешься делать? Бежать? – В голосе Герака прозвучала горькая насмешка.
– Например, – отозвался Баллас.
Пройдясь по камере, он ощупью добрался до двери и толкнул ее. Разумеется, она не шевельнулась. Разумеется, Баллас этого и не ожидал. Просто он не мог сидеть сложа руки.
– Если хочешь жить, – сказал Баллас, – будешь делать все как я скажу.
– Бесполезно, – вздохнул Герак. – Какой смысл сражаться с судьбой, если смерть предрешена? Надо принять ее как можно более достойно – вот и все. У нас нет другого выхода…
Баллас почувствовал, как в нем вздымается ярость. Он широким шагом пересек камеру, подскочил к Гераку и сгреб его за грудки.
– Смерть не предрешена! – Баллас резко вздернул его на ноги. – Ты меня слышишь?
Герак вскрикнул и вцепился Балласу в запястье.
– Отпусти меня! Ты рехнулся!
– А ты готов покорно пойти к этому долбаному Дубу? Как баран на бойню? Да?
– Я не желаю ничего делать. Оставь меня в покое! Я хочу тихо посидеть и подумать о жене и дочке. Они – все, что у меня есть. Все, что я оставлю после себя. Если я сохраню их в своем сердце, может быть, Дуб пожалеет меня, и будет не так больно.
