Как, например, насчет того, кем приходится ей Кеннет аф Крейг. Аранта не могла назвать его слугой, потому что это задело бы его самолюбие, с которым ей приходилось нянчиться. Она не могла назвать его телохранителем, потому что это было бы неправдой. Однорукий, он справился бы с задачей хуже, чем она сама, буде возникла бы такая нужда.
— Человек, — сказала она как можно более равнодушно, — которому я доверяю. С кем не страшно путешествовать наедине.
— Я обязан ей жизнью, мистрис, — слегка поклонился Кеннет, и в его интонации Ува разглядела очень большое сомнение в том, что за это следует быть благодарным. Она покачала головой и поджала губы.
По заполненным народом улицам Констанцы экипаж двигался медленно. Чернь, может, и рада была бы его пропустить, испытывая некую робость перед лицом Красной Ведьмы, да сутолока не позволяла, а Аранта не разрешала своему кучеру расчищать путь хлыстом. Сама была оттуда. Снизу. Из потомственных пешеходов.
— Эвон как! — вырвалось у Увы при виде трехэтажных каменных домов. — Что ж, так и ходют друг у дружки по головам?
— Это ты еще дворца королевского не видала, — хмыкнула Аранта. — Вот где теснота, хуже, чем в ночлежке. Но это все дешевые дома, построенные для сдачи внаем. Зимой в них холодно, хозяева экономят на угле, и чистые люди здесь не живут. У чистых людей дома в слободе. Одноэтажные.
Она замолчала, отстраненно и свысока оглядывая улицу. Жизнь кипела ключом. Ну, во-первых, в столицах она всегда интенсивнее, чем где бы то ни было. А во-вторых, недавняя война, повлекшая за собой, как водится, перемены в кадровом составе высшего дворянства, заставляла деятельную часть населения пошевеливаться. Те, кто догадался вовремя поддержать Рэндалла Баккара и возвысившиеся благодаря своей догадливости, теснились при дворе, напоминая о заслугах и испрашивая для себя милости. Преуспевшие в этом строили себе дома в столице, а более ловкие приобретали за бесценок недвижимость у тех, кто оказался внизу в результате поворота колеса фортуны. Строительство и продуктовая торговля переживали бум, привлекавший в город множество людей, намеренных так или иначе послужить к своей выгоде.
— Мертво тут, — вынесла неожиданное суждение Ува. — Не зелено. Болеют они тут, должно быть, часто.
Верно. Болеют. И ежели заболевают, то все разом. И здесь, на узких запруженных улицах никто не стесняется расплющенных пальцев, лиц, онемевших и скошенных набок дьявольской гримасой, слепых бельм, мокнущих язв. И то сказать, мастеровые люди по улицам не ходят. Они сидят дома и делают дело, гоняя жен в лавку через дорогу, коли им что-то понадобится. И улица запружена бездельными нищими, неустроенными приезжими, торговцами вразнос, среди которых с надменной миной пробираются слуги и кудрявые пажи, посланные господами по делам. Да вот еще коляска проследует по живому коридору, расчищенному кучером с помощью кнута. Аранта передернулась от внезапного омерзения. За каждой фигурой побирушки ей мерещился до боли знакомый механизм нищеты, призрак прошлого, которое следовало забыть любой ценой и как можно скорее.
