— Что за глупости? Ладно, говори, что стряслось, а то меня Гейра ждет.
Худших слов он не мог придумать. Дважды мне было необходимо его внимание и дважды его ждали другие! В Киеве — Аллогия, теперь — Гейра…
— Ненавижу, — едва слышно выдохнула я и уже громко повторила: — Нет никакой беды. И Бьерн меня не посылал, я сама пришла.
Он приоткрыл рот:
— Зачем же?
Сдерживая слезы и заставляя голос не дрожать, я выпалила:
— Чтоб сказать тебе, кем ты стал! Чтоб сказать, как ты нелеп и бессилен! Ты был воеводой и хотел стать конунгом — где же теперь твоя мечта?! Прилипла к бабьей исподнице? Ты обленился и отупел, как обычный лапотник, а твои люди уже не знают, кому они служат тебе или княжьей дочери!
— Заткнись! — Олав замахнулся, но не ударил.
— Ага! — засмеялась я сквозь слезы. — Не поднимается рука на правду?!
— Нет. Не хочу бить глупую девку.
— Ах, глупую девку?! Ты забыл, как называл меня раньше? — Я язвительно ухмыльнулась. — Да, ты не помнишь! Ты уже не тот мальчик, что отплатил Клеркону за смерть своего воспитателя, и не тот воевода, что мечтал вернуть земли отца!
Зачем я говорила все это? Что могла изменить? Но слова текли помимо моей воли и споткнулись лишь о его спокойное:
— Чего ты хочешь?
«Тебя!» Но я сказала совсем другое:
— Хочу найти Хаки и отомстить ему, хочу видеть тебя могучим конунгом, хочу воли и свободы! Я не желаю превращаться в бестолковую колоду для полотенец, как твоя тщедушная Гейра!
И тут он рассердился. Его глаза стали маленькими и узкими, как две щели, а брови сдвинулись так, что застывшая меж ними полоска кожи побелела.
— Теперь я понимаю! — рявкнул он. — Ты явилась лгать и сквернословить! Я думал, что в тебе играет девичья дурь и прощал злые слова, но я ошибался — ты не женщина! Ты полна ненависти к той, что во всем тебя превосходит! Ты пропитана злобой, как мерзкая карлица, а Бьерн еще хотел взять тебя в жены! Сами боги уберегли его от подобной участи… Убирайся!
Он отвернулся и хлопнул дверью. Я осела на землю. Олав ничего не понял: ни моей любви, ни моей ревности… А чего я хотела? Неужели впрямь верила, что он оставит Гейру? Он отверг меня, выбросил, как истрепанную подстилку… Значит, негоже и мне сидеть под его крыльцом! Пусть я не столь благородна, как Гейра, и не столь красива, но никому не удастся втоптать меня в грязь!
Покачиваясь, я поднялась и отряхнула ладони. Нужно идти назад, в селище… Перед глазами маячило сердитое лицо Олава, а в ушах все еще звенели его обидные слова. Значит, он не считает меня женщиной?! Не верит, что на мне можно жениться? И как он насмехался над Бьерном, говоря, что кормщик…
