Слепой боец | страница 12



— Он хотел нас убить! — засмеялась жаба, и смех ее был таким же равнодушным, как голос до этого, если только равнодушным может быть смех.

— Он хотел нас убить, — повторила другая.

— Нас!? — захохотала третья.

У Гэвина оставались теперь только копье и нож, и рука его сама ухватилась за копье — он не хотел оказаться вблизи этих тварей.

— Ну, подходите! — крикнул он. — Подходите, попробуйте! — И сам не узнал своего голоса — не голос то был, а хриплое рычанье, точно слова человеческой речи непривычны стали ему за эти дни. И рядом, весь сжавшись и подняв шерсть на загривке, грозно рычал волк, рычал все сильней и сильней, оборотив морду к одной из жаб, она-то и явилась Гэвину первой, хоть этого он не смог бы разобрать.

— Ты смешон, человек, — сказала она.

— Ты смешон, — повторила другая.

— Ты смешон, — эхом отозвалась третья.

— Когда-то я тоже был человеком, — сказала первая. — И я помнил тогда, как называются те кривульки и палочки, за которые ты хватаешься. Но что ты знаешь о настоящем могуществе, о силах, играющих жизнью и смертью?! Что ты знаешь о настоящем страхе и настоящих муках, человек?

— Что ты знаешь?! — повторила другая.

— Что он может об этом знать?! — произнесла еще одна.

— Когда-то я был человеком, — говорила первая. — Я боялся смерти. Я не хотел спускаться вниз, в страну без звезд и солнца, бродить вечно среди равнодушных теней. И я совершил сделку. Мне дано было не уходить с Земли. Мне дано было еще многое. Мне дано было могущество, которое тебе и не снилось, человек! — А в прекрасных янтарных глазах, смотревших на Гэвина с ее уродливой морды, была тоска — равнодушная, безмерная тоска.

— Если б ты и вправду был человеком, ты б не согласился на такое!!! — прорычал Гэвин.

И ясеневое копье в его руке само метнулось вперед, как живое, — а впрочем, оно и было живым, ведь частичка жизни в Ясене, Бессмертном Древе, из которого было сотворено все живое и сущее на Земле, никогда не умирает; в янтарных жабьих глазах дрогнуло что-то, когда это копье вошло в каменную спину, пробив сердце насквозь — если у стражей ворот бывает сердце. Гэвин отступил на шаг назад, потом еще на шаг, оттого что ярость отчаяния и безысходности начала уже оставлять его и душа его ужасалась быть рядом с этой тварью даже на длину копья. Все так же глядя на Гэвина янтарными очами, в которых была тоска, каменная жаба проговорила негромко и удивленно:

— Откуда ты узнал, как освободить меня, человек?

И впервые остальные не повторили ее слова.