Арета разумно не сказала им, кого ведет. Иначе они разорвали бы Гекатея на месте.
Описав дугу вокруг холма, "амазонка" и ее пленник увидели, наконец, ряды войлочных палаток с круглыми разноцветными щитами у входов. На мгновение Гекатею показалось, что Тиргитао нет в лагере, потому что вызолоченный конский хвост -- знак царского рода -- завернулся от ветра за шест и не был виден. Пленник испытал что-то вроде облегчения, хотя знал, что отсрочка только увеличивает муки заключенного. В следующую секунду морской бриз вновь начал трепать царский штандарт перед самым большим из шатров, и сердце Гекатея сжалось.
Он понуро опустил голову, исподлобья глядя, как Арета спрыгнула с коня и на подгибающихся от усталости ногах побрела к кухне. Там стояла громадная врытая в землю амфора с водой. Всадница хотела пить. Гекатей сглотнул, ощущая, как пересохло горло. Однако о нем едва ли кто-то здесь позаботится.
Две молодые меотянки по знаку Ареты начали выпрягать лошадей из колесницы. В это время со стороны холма раздался звук трубы, дробный топот копыт, и на площадку перед лагерем ворвалась кавалькада всадниц на взмыленных лошадях. Впереди мчалась царица в золотом поясе -- она лично объезжала окрестности, но, как видно, увлеклась охотой. Через шею ее лошади была перекинута косуля.
-- Мы настреляли вам сусликов! -- весело крикнула Тиргитао и осеклась, споткнувшись взглядом о пленника.
Гекатей пронаблюдал смену чувств на ее лице: удивление, недоверие и, наконец, хищная, мстительная радость.
-- Кто... кто его поймал? -- неожиданно осипшим голосом спросила она.
-- Я. -- Арета выступила вперед и поклонилась Тиргитао.
-- Девочка моя, иди сюда, я тебя расцелую! -- царица спрыгнула с седла и, взяв подошедшую Арету ладонями за щеки, сочно расцеловала под крики общего восторга.
Потом Тиргитао повернулась к архонту, и в ее кошачьих глазах зажглось мрачное торжество.
-- Здравствуй Гекатей.
-- Здравствуй. -- глухо ответил он.
Странно, но за все годы союза он так и не научился понимать эту диковатую женщину. Ее непредсказуемость, неуравновешенность, вспышки ничем не вызванного гнева и столь же неожиданной щедрости сбивали архонта с толку. Она казалась зыбкой, как море в шторм, и никогда нельзя было заранее сказать, что царица сделает в следующий момент.
Вот и сейчас Тиргитао хрипло рассмеялась и, протянув руку, похлопала мужа по щеке. В ее жесте было столько угрозы, что никто из присутствующих ни на секунду не усомнился в истинных намерениях царицы.
