Жрицы взяли из рук служанок корзинку, сняли крышку и осторожно перекинули жертву за частокол из пик, отгораживавший питона от зрителей.
Мышь заметалась по утоптанной площадке, над которой, как черное обугленное дерево, нависало толстое тело Змея.
Меотянке отчего-то стало не хорошо. Она видела, как едят убитую добычу волки в степи. Видела, как коршуны, сделав круг, кидаются на ягненка. Сама загоняла и убивала косуль из лука. Но то, что сейчас происходило на ее глазах, не было честным поединком со смертью. У зверя всегда есть возможность убежать. А мышь обрекали на смерть с самого начала.
И добро бы питону принесли дохлого крысака -- возмутилась Бреселида. Пусть ест. Но право на живую кровь требовало предоставить и жертве хоть маленький шанс спастись.
Мышь, между тем, повела себя довольно странно. Вид у нее был одновременно обреченный и героический. Она встала на задние лапки, сложила передние на груди и, не мигая, уставилась в громадные желтые глаза чудовища. Питон тоже не спешил. Он пожирал жертву взглядом, но не двигался с места, словно между ними шел немой поединок.
Вдруг голова змеи вздрогнула и подалась назад. В толпе удивленно загомонили.
-- Эта мышь заколдована!
-- Смотрите, смотрите, что делается! Он ее не ест!
Бреселида прищурилась. Крошечный белый герой с рубиновыми глазками загипнотизировал питона. Такого она еще не видела.
Явно разочарованные жрицы отодвинули несколько пик ограды и внесли внутрь старое терракотовое изображение богини -- самое почитаемое в святилище. Прежде оно стояло прямо у очага и было сильно закопчено.
В змею словно вдохнули вторую жизнь. Слабая дрожь сотрясла ее тело от шеи до хвоста, глаза вновь распахнулись, и Бреселида едва не отпрянула, подумав, что сейчас они стали совсем человеческими. Ее лошадь подала крупом назад, давя зевак и наступая им на ноги.
-- Тише! Тише!
-- Куда прешь?
-- Никакого почтения к богине!
-- Понаехали из степи! Негде шагу шагнуть...
Несколько рук было вцепились всаднице в кожаные штаны.
-- Это не моя богиня. -- огрызнулась меотянка, выхватив лук и, показывая всем, что трогать ее опасно.
Пальцы разжались, но негодующие возгласы смолкли лишь когда питон сделал неожиданный бросок вперед и, распахнув пасть, открыл жутковатые, острые, как иголки, зубы.
В этот миг Бреселиде показалось, что вместо мыши она видит крохотный золотой шарик солнца, каким-то чудом сиявший на грязной земле. Сама не понимая, что делает, всадница перевела лук с толпы на змея и спустила стрелу. Потом еще одну за другой шесть стрел.
