Фасо молчал. Витязь ухмыльнулся, сплюнул.
— Помни, старший брат, помни мои слова: вас много, но ушедший во Мглу Амд, Прошлый Витязь, передал мне свое умение и свою силу не только за тем, чтобы я убивал исчадий и проклятых. Он велел мне стеречь покой Мира ото всех посягателей. Ты понял? Ото всех! Я знаю, чему вы пытаетесь научиться, укрываясь от людских глаз на своих заимках, но я знаю и другое: постигнуть воинское искусство нельзя, если нет над тобой живого учителя. Даже если Древняя Глина сохранила для вас какие-то знания мертвых, это вам не поможет. Я всегда — ты слышишь?! — всегда буду достаточно силен, чтобы управиться со всеми носящими серое. Хоть разом, хоть поврозь, хоть как придется. Понял? А теперь дай сюда клинок. Считай, что я беру его для себя, и утешайся этим.
Но Фасо снова отпрыгнул, зашипел, тряся щеками от ярости:
— Думаешь, Истовые не знают известного даже тебе?! Думаешь, Амд вправду покорился обычаю и ушел в Бездонную? Вот тебе!.. — Фасо прищелкнул пальцами, захохотал. — Амду предложили выбор, и у него хватило ума выбрать правильное! А ты… — он вдруг швырнул голубой клинок под ноги Нурду. — Забери! Я не боюсь твоей силы!
Вопли Фасо стали совсем уж невнятными, он впился глазами в хмурое лицо Витязя, шагнул ближе, вздрагивая от злобы и напряжения. Нурд не отвел взгляда. Он только неторопливо вытащил из складок накидки короткое широкое лезвие и вдруг стремительно завертел им перед носом старшего брата серых, превратив полированный металл в слепленный из факельных бликов призрачный круг. А когда Фасо обмяк, осознав бессилие своих глаз перед этой сверкающей защитой, искристое лезвие замерло, упершись острием ему в горло.
— Вот чего стоит твое колдовство, Фасо, — голос Витязя был усталым и тихим. — И прочее ваше умение, поверь, не большего стоит.
Фасо не ответил. Он молча отстранил Нурдов клинок, молча вскарабкался на телегу, и она, вихляя колесами, покатилась во тьму.
Нурд закусил губу.
— Плохо, — сказал он. — Это очень плохо, если Амд решился их обучать.
Витязь замолк, пошел было к костру, но приостановился вдруг, обернулся:
— А всего хуже, что Фасо не побоялся этакую тайну раскрыть единственно только, чтоб меня напугать. Либо он ума напрочь лишился от злобы, либо… Либо уже совсем готовы они.
