— А-ха-ха-ха! — заржала — да-да, именно заржала, гогот стоял такой, словно гигантские ежи рожали хрен пойми что — Юля и, уронив на пол все сумки, портфели и чемоданы, выпалила: — Нана!.. Ё-маё, с чего я угораю?..
— И действительно, с чего? — скептически взглянув на гнущуюся пополам от хохота девушку, спросила Марина.
Девушка, как только увидела сей лохматый объект, поняла, что её спокойствию точно пришёл конец, причём окончательно и бесповоротно, так Юля ещё пребывала в счастливом неведении. А Марина знала страшную тайну и посвящать в неё Юлю пока не хотела. Секрет состоял в том, что мама Юли — тайком от дочери, разумеется — написала директору письмо, в котором просила прислушаться к страдающей душе и поселить Юлю по возможности отдельно, пока девушка не адаптируется, или же поселить в комнате с кем-то, кто сможет иметь на неё положительное влияние и заодно присматривать за непутёвой дочерью. Такая участь пала на Марину. Светловолосая могла, конечно, воспротивиться, но после того, как она пообещала матери Юли приглядывать за её дочерью, девушка не имела никакого права теперь отказываться. Марина была человеком слова. И не столько потому, что она была из благородной и всеми уважаемой семьи, в которой ревностно следили и за поведением, и за всем, за чем только можно было следить, а просто однажды она приняла за шутку одно обещание, и его выполнили. Но об этой истории знали лишь немногие. И какой резкий поворот сделала судьба на этом моменте, ведала лишь Марина.
— Кого я вижу, — бархатный голос раздался совсем рядом с ухом Марины, но та даже бровью не повела.
— Привет, Яна, — устало поздоровалась Марина.
— Как ты догадалась, что это я?
— Только ты наклоняешься к самому уху, чтобы подойти и поздороваться с кем-нибудь. Только ты разговариваешь таким хрипловато-пьяным голосом. Только ты…
— Всё-всё, я поняла, мисс Всезнайка, ты меня раскусила, — став рядом с Мариной, произнесла Яна.
В девушке было добрых метр восемьдесят. И это не в прыжке, а с чуть ссутуленной спиной! Короткие чёрные как смоль волосы, обычно приведённые, как брякнул кто-то из класса, в «се-е-е-ексапильный» беспорядок, сейчас имели вид пьяного дикобраза. То есть пряди торчали во все стороны, что, однако, ничуть не убавляло притягательность данной персоны. По две серёжки в каждом ухе, пирсинг в брови и на губе были ещё цветочками. Ведь в школе такое строго запрещалось, а Яна в девятом классе ходила с ядерно-красными волосами, проколотыми бровями, губами, ушами, носом и т. д. В итоге, после бесконечных споров с директором, нашли компромисс: серьга в брови и в губе. Ну, и уши. Сейчас же всё было скромненько, но со вкусом. Ах, да. Ещё и татуировка в виде алой розы на шее. Было очень странно, что никто из учителей ещё её не заметил — учительница по физкультуре не в счёт, сами потом догадаетесь почему. Хотя ничего странного. Если воротник чёрной рубашки поднять вверх, то при желании можно не только шею и пол-лица скрыть, но ещё и кучу разных вещей. Только на себе ни в коем случае не пробуйте. Вот, к слову, на Яне сейчас и находилась чёрная рубашка с длинным рукавом да красный галстук. Стандартный набор, который всегда себя оправдывал. Можно добавить к описанию Яны ещё и то, что девушка почти всё время держала руки в карманах, ходила неторопливым шагом, часто закрывала глаза и загадочно улыбалась. А от кристальных серых глаз, которые так резко контрастировали с чёрными волосами, многие были без ума. Если пред Мариной все благоговели, потому что она многим казалось воплощением стойкости, терпеливости, спокойствия, недюжинного ума и загадочной красоты, то Яну попросту обожали за то, что она была такая вот шикарная. Хотя у многих своё понятие о шикарности.
