– Что это?
– Это яйца.
– Вижу что яйца. Чьи?
– Мама принесла.
– В зоопарке, что ли, сперла? – усмехнулся Тютюнин, испытывая, впрочем, внутреннее ликование. Он с детских лет мечтал попробовать страусиные яйца, а тут – целых два.
– Не сперла, а достала. Это яйца фламингов.
– Каких еще фламингов?
– Ну из песни – помнишь? Розовый фламинга-а-а, дитя заката-а-а… – заголосила Люба.
Снизу в пол застучали соседи.
– А зачем нам это самое… фламинги эти?
– Так у нас же теперь яма своя есть, глупый! Мы же без пяти минут пруд овл ад ельцы.
– А воду откуда взять, Люба? Из Каменки на Лехином «запорожце» возить будем?
– А долго надо возить?
– Всю жизнь! – выкрикнул Сергей. Он понял, что Люба не исключала и этого варианта.
Снова посмотрев на яйца, он постучал по толстой скорлупе одного из них и покачал головой. Такие яйца внушали уважение.
– Чего с ними делать-то будем, прудовладелица Люба?
– Высиживать…
– Чего? – Тютюнину показалось, что он ослышался.
– Да-да, высиживать. Если бы сейчас отопительный сезон был, мы бы их к батарее положили, а раз сезона нет, придется самим. Наша человеческая температура им самая нужная.
– И как ты это себе представляешь, а?
– По очереди будем носить.
– Где носить, в карманах?
– Можно и в карманах, – сразу согласилась Люба. – О! Да ты молодец, Сережа! Если их сначала в шерстяные варежки засунуть, а потом – в карман! Это же как хорошо будет! И тепло, и руки свободные…
Люба посмотрела на свои руки и добавила:
– Ты будешь носить первым. Прямо на работу с ними, с яйцами, и пойдешь.
– Да ты что, меня же люди засмеют!
– А чего же тут смешного, ты же не утков высиживаешь, а фламингов.
На кухню зашел домашний кот Афоня. Он внимательно посмотрел сначала на Любу, потом на Серегу и улегся возле двери холодильника, скромно намекая на участие в ужине.
– Ладно, – обреченно махнул рукой Серега. – Доставай заливную рыбу.
Довольная, что все так хорошо сладилось, Люба захлопотала с ужином, быстро выметывая из холодильника то, что мама принесла сегодня, вчера, позавчера и еще неделю назад. Олимпиада Петровна обладала рекордной грузоподъемностью, и всю ее добычу Люба с Сергеем не могли съесть. Поэтому то, что хранилось больше двух недель, относилось Окуркиным.
– Одного я не пойму, Люба, – сказал Сергей, угощая . Афоню щучьим хвостом. – Куда мы твоих фламигов девать будем, если воды в яму не накачаем. А мы ее не накачаем, поскольку неоткуда…
– Мама говорит, что лето дождливым будет. Вода сама нальется.
