Хлыщ повернулся и взглянул на стоящего немного в стороне мужчину с пакетом в руках. Тот едва заметно кивнул. Мамочки, да он здесь не один!
– Стой! Повернись! Иди вперед.
Я пошел. Деваться было некуда. Пришлось пойти, потому что упершийся между лопаток ствол другого выбора не предоставлял. Судя по звуку шагов, я понял, что позади меня топают не то трое, не то четверо человек.
Что интересно – я почти не испугался. Присутствовало какое-то разумное опасение, но не страх. По крайней мере, мокрое пятно на штанах у меня не появилось. Наверное, потому, что я так и не осознал до конца нависшую надо мной угрозу. Если бы у меня было время подумать, то… Но я просто шел.
– Не оглядывайся. Сворачивай направо.
– Тут же кусты…
– Сворачивай в кусты.
Пришлось отважно врезаться в заросли аккуратно подстриженного кустарника, пролезть сквозь неровную дыру в заборе и спуститься по ступенькам в подвал соседнего дома. Спускаясь в затхлую тьму, я мимолетно обернулся. За мной шагали двое: тот самый молодой парень, что подловил меня у памятника, и еще мужик лет пятидесяти, смотрящий на меня как на опасного сумасшедшего. У обоих в руках виднелись стволы, которые они даже не скрывали. Еще двое остались у забора, настороженно шаря глазами по окрестностям.
До чего докатились! Прямо на улице людей похищают. По городу бродят с автоматами. А завтра, наверное, сразу на танке припрутся.
– Стой! Садись!
– Куда садиться-то?
– Садись!
Осмотревшись вокруг, я пожал плечами и сел прямо на холодные грязные ступени. Подвал какой-то. Темно. Только из распахнутой двери на ступени падал тусклый свет уходящего дня. Двое бандюганов, держащих меня на мушке. Ой, мама-мамочка! Вот только теперь до меня начало доходить, во что я вляпался. Господи, спаси!…
– М-мужики… Что в-вам от меня над-до? Я н-ничего не зн-наю…
– Молчи. Не шевелись. Держи руки так, чтобы я их видел.
Говорил все время только молодой. И… если бы я мог оценить в этот момент всю иронию происходящего, то подумал бы, что он сам боится. Автомат буквально плясал в его руках. Парень поминутно сглатывал и морщился. И второй мой тюремщик тоже боялся. Пусть по его лицу этого и не видно, но руки-то дрожат!
Чего они боятся? Меня, что ли?
– Эй, вы меня с кем-то спутали…
– Молчи!
Точно боится. Голос и то дрожит. Только что не заикается. Не знаю почему, но я вдруг почувствовал себя почти что хозяином положения, хотя особой причины для этого не было. Сижу в каком-то вонючем подвале под прицелом двух автоматов, но вполне спокоен. Даже не думал, что я такой храбрый. Герой прямо-таки…
