От дороги отходила узкая тропинка, и клюв орла явно указывал в том направлении. Гарет пошел по дорожке и очутился вблизи увитых растениями кованых ворот, украшенных изображениями диковинных животных.
За воротами он увидел мощеный двор, сторожку и внушительный четырехэтажный особняк с башнями и застекленной галереей, с которой открывался чудесный вид на весь город, за исключением королевского замка.
Внутри горел свет, огонь в лампах колебался на ветру, который здесь, на холме, был заметно сильнее, чем внизу.
Дом был роскошным, только знатный вельможа мог владеть таким.
Конечно, Гарет не хотел никого беспокоить в столь поздний час, но, несомненно, он вернется завтра и расспросит слуг о Косире.
Он еще раз насладился видом особняка и уже собирался уходить, когда услышал из темноты голос:
— Ты не слишком торопился.
Гарет вздрогнул и увидел приближавшуюся к нему фигуру в плаще.
— Косира? Как ты узнала, что я приду сюда?
— Вместе с амулетом я заколдовала маленькое колечко. Но ты не ответил мне, Гарет Раднор. Почему ты не пришел раньше?
— Я был… в море.
— Не все время.
Гарет решил, что придется говорить правду. После его рассказа воцарилась тишина, которую нарушил звонкий смех.
— Ты действительно подумал, что я окажусь грязной шлюхой или замужней официанткой с дюжиной любовников?
— Ну, вроде того.
— Это не так.
Она вышла на свет и сбросила плащ. Когда-то очаровательная девушка, теперь она стала еще более прекрасной женщиной. Волосы она стригла по-прежнему коротко, выросла не больше чем на дюйм, оставалась все такой же стройной. Но она была просто восхитительна, ее губы соблазнительно улыбались, а глаза сияли.
Гарет заметил все это… и нечто не менее важное. Косира была одета в цветастую блузку, скорее всего, из толстого шелка, и черные панталоны. Ее руки были украшены браслетами, сверкавшими в свете лампы всеми цветами радуги. Никакая служанка не могла позволить себе так одеваться или носить такие украшения.
— Пока ты наслаждаешься моей глупостью, —сказал он, — можешь учесть — я только что понял, что ты не служанка и не дочь слуги.
— Нет, — сказала она. — Этот дом принадлежит мне, вернее, управляется по доверенности от матери до моего совершеннолетия. Не желаешь войти и выпить подогретого вина с пряностями? Полагаю, став матросом, ты отказался от дурной привычки пить только воду?
— На самом деле… не отказался.
— Я думала, за это время ты поймешь пагубность такого пристрастия. В воду писают рыбы. — Она прикоснулась к воротам в нескольких ничем не приметных местах, и они распахнулись. — Входи, думаю, у меня найдется немного воды для тебя. Вчера ночью шел сильный дождь, полагаю, не вся вода стекла с крыши.
