Брови Александры изумленно поползли вверх, но тут же сурово сошлись у переносицы при виде улыбки, которой Василий одарил девушку» — улыбки, столь прекрасной, что у Александры захватило дух, но адресованной не ей. Девица была так себе, даже хорошенькой не назовешь, но Василий смотрел на нее с таким выражением, словно она была самым прекрасным созданием на свете.
Девушка подбежала к нему, а он низко склонился к ней и что-то зашептал на ушко. Она рассмеялась и, прежде чем ответить, фамильярно положила руку к нему на грудь. Отпуская девушку, Василий звонко хлопнул ее по заду, и, удаляясь, она бросала через плечо знойные и томные взгляды. И дураку было ясно, что они уговорились о свидании в более поздний час.
Александра встала и настигла девушку уже у самого выхода. Пересекая комнату, Александра еще сама не знала, что будет делать, но, догнав служанку, не говоря ни слова, схватила за волосы и рывком развернула к себе. Поднос выпал из рук судомойки, и гости, сначала не обратившие внимания на эту сцену, заинтересованно повернули головы.
— Ты собираешься прыгнуть в постель к моему жениху, — ровно и бесстрастно констатировала Александра, что совсем не вязалось с животрепещущей темой разговора. — Посмей только еще раз подойти к нему, и я отрежу тебе уши и заставлю съесть. Или, может быть, ты считаешь, что он заслуживает такой жертвы?
— Нет, баронесса, — пискнула девушка. Ее глаза выпучились от страха, а лицо побледнело. Александра нахмурилась:
— Так ты меня знаешь?
— Д-да, баронесса.
— В таком случае тебе должно быть известно и то, что я не бросаю слов на ветер.
— Да!
— Отлично. Надеюсь, мне не придется повторять дважды.
Александра вернулась на свое место и, проходя мимо Василия, даже не взглянула в его сторону. Она и сама удивлялась, что оказалась способной закатить подобную сцену и при этом не почувствовать никакого смущения. Разыгрывать из себя худшую из провинциалок оказалось куда легче, чем она предполагала.
— Он был шокирован? — шепотом спросила она Никишку, садясь на свое место.
— Ну я бы не сказал, — честно ответил тот, и глаза его смеялись. — Вообще-то я на него не смотрел: глаз не мог оторвать от той сцены ревности, которую вы разыграли.
— Не глупи, — с раздражением возразила она, задетая его насмешливым тоном. — Эту сцену я разыграла специально ради него, ведь я такая же, как и вы, Никишка. И тоже дорожу тем, что считаю своим. Вспомни лучше, как вы отхлестали кнутом этого лейтенанта, когда тот чуть не угробил вашу лошадь! А сколько тумаков получал Федька за свои насмешки над Дашей? Вы даже моему отцу надрали уши. Я могу перечислять еще долго… — Она нахмурилась:
