На мгновение Александра стиснула зубы, но сумела овладеть собой, даже улыбнулась:
— Вполне, если вы не имеете ничего против весьма обременительных сцен на людях.
— Прошу прощения.
— Я просто предупреждаю. Если мне придется выйти за вас замуж, вы будете принадлежать мне; а я ни с кем не делюсь тем, что считаю своим. И вам не удастся пренебрегать мною, обещаю это.
Выдержав паузу, девушка бросила графу в лицо его же собственные слова:
— Как вам это кажется — приемлемым? Василий навис над ней, стараясь подавить ее своим ростом и вызвать замешательство, но Алин не отступила.
— Я не люблю угроз, сударыня.
— Разве это угроза? Вы показали мне, каков будет наш брак, а я всего лишь объяснила, как я это восприму. На вашем месте, граф, я бы хорошенько выспалась. Вполне возможно, это последняя ночь, когда вы можете спать спокойно.
Александре удалось закрыть дверь так же тихо, как и выходя из кабинета отца, но своей, расположенной дальше по коридору, она хлопнула так, что задрожали стены. Девушка была в такой ярости, что готова была плеваться и кусать ногти. Эта свинья посмела угрожать ей браком без любви, любовницами — она правильно поняла его намеки — и больше того — детьми? Дети! Этот хам искушал ее, сам не понимая, что делает! Высокомерная свинья! Дети — единственное, что ей мучительно хотелось иметь! Но не от него. От кого угодно, но не от него!
В ее комнате кто-то был. Грохот, произведенный Алин, когда она вошла, напугал Дашу, склонившуюся над раскрытым чемоданом, и Терзая, с угрожающим ворчанием выскочившего на шум. Но, узнав хозяйку, пес ринулся к ней, всем своим видом выражая раскаяние.
По привычке днем Александра заперла его, потому что ожидала гостей, а пес не очень хорошо ладил с чужими. Пожалуй, не следовало этого делать. Надо было выпустить его и пусть творит с этими кардинскими выскочками, что заблагорассудится! Возможно, кусок мяса, вырванный у этого щеголя, сделал бы их беседу куда более приятной, и окончилась бы она гораздо успешнее.
Алин попыталась взять себя в руки. Она и не подозревала, что может желать мести, по крайней мере в душе. Жаль, что Терзая всегда использовали лишь для защиты, потому что мысль о кардинце, воющем от боли, доставила ей невыразимое удовольствие.
Уверив огромную овчарку, что на нее не сердятся за не слишком ласковую встречу, Алин перевела взгляд на Дашу, на сундук и на кучу одежды, разбросанной по постели.
— Так ты уже знаешь?
— Слухом земля полнится, — бесстрастно ответила Даша, — а вот чего мы не знаем, так это ваших намерений. Вот я и решила упаковать ваши вещи — вдруг вы решите выйти за этого кардинца.
