Хотя теперь дорога была уже неразличима, Василий не сомневался, что они все еще едут по ней, а конокрады, покружив вокруг лагеря, снова вернулись к тропе. В конце концов это был самый безопасный путь, а с наступлением ночи по нему можно было двигаться достаточно быстро.
Когда начало смеркаться, Василий снова впал в панику, потому что не взял с собой ничего, чем можно было бы зажечь факел, даже если бы ему посчастливилось найти какой-нибудь пригодный для этой цели материал. Он нещадно пришпоривал своего чалого, но местами спуск оказывался слишком крутым и предательским, потому что дорога была не видна под толстым слоем снега, и жеребец уже не раз внезапно останавливался, поскользнувшись и проехав некоторое расстояние на коленях. Поэтому он наотрез отказывался бежать быстрее.
Когда наконец наступила ночь, Василий понял, что испугался напрасно. Снегопад оказался ему на руку: эта ослепительная белизна оттесняла мрак ночи и позволяла видеть далеко вперед — конечно, когда вихревые порывы ветра не слепили глаза.
Прошли уже часы — Василий не знал, сколько часов, но знал, что ему суждено умереть: он медленно замерзал и уже не чувствовал онемевших конечностей. Он держался в седле только ценой невероятного усилия воли, одержимый решимостью убить эту глупую женщину… нет, сначала насладиться ею, а потом уж убить.
Ветер внезапно стих, а через несколько минут прекратился и снегопад. Наверное, слегка потеплело, но граф был в таком состоянии, что не мог заметить разницы. Зато он заметил другое: поросли дубов и елей по обе стороны дороги стали гуще. Как бы там ни было, но ему удалось добраться до подножия холмов, до их нижних склонов. Среди этих холмов жили люди, там затерялись целые деревни, и в уютных хижинах был огонь, горячая пища и питье. Если бы Василию удалось продержаться еще версту-другую, он мог бы и выжить.
Но прежде чем он успел додумать эту мысль до конца, Александра круто свернула с дороги на юг, и Василий застонал: несколькими минутами раньше он бы, наверное, и не заметил этого и проехал бы мимо того места, где след сворачивал в сторону, и тогда бы уже окончательно потерял ее из виду.
Теперь, когда ветер стих, он снова стал кричать и звать ее, но девушка уже исчезла. Когда Василий добрался до того места, где она только что была, он снова увидел ее, но уже далеко впереди: она продолжала идти по следу. К тому же Александра уже не спускалась вниз по склону, наоборот, след начал постепенно подниматься вверх по узкой тропке, вьющейся меж камней.
