– Твоей справедливости, – сказал я.
– Моей, если хочешь, – согласился он.
Марленус положил Домашний Камень пред собой на землю и взял меч, лежащий на коленях. Теперь он был похож на бога войны.
– Знаешь ли ты, тарнсмен, – спросил он, – что здесь нет другой справедливости, кроме справедливости меча? Такова правда – подумай об этом. – Он сделал паузу. – Без этого, – он дотронулся до лезвия, – нет ничего – ни справедливости, ни мира. Без меча здесь нет ничего.
– По какому праву меч Марленуса должен принести справедливость на Гор?
– Ты не понимаешь, – ответил он, – что само право, о котором ты столько говоришь, обязано своим существованием мечу.
– Это ложь, – сказал я. – Надеюсь, что ложь. – Я выпрямился, хотя малейшее движение раздражало раны от кнута на спине.
– До меча, – терпеливо объяснил Марленус, – тут не было права, только факт – что есть то, что есть, а не то, чему следовало бы быть, и так будет до тех пор, пока меч не создает, установит, гарантирует правду, не придаст ей вес и значение. – Он с легкостью поднял меч, как если бы это была ветка. – Сначала меч, потом государство, и лишь затем – справедливость.
– Но мечта об Аре, о которой ты говоришь, в которую веришь, она принесет это право?
– Да.
– Это правильная мечта?
– Несомненно.
– Тогда твоему мечу не хватило силы воплотить ее в жизнь.
Марленус задумчиво взглянул на меня и рассмеялся.
– Клянусь Царствующими Жрецами, я утратил меру.
Я пожал плечами, что было весьма болезненно в цепях.
– Но, – продолжал он, – если даже ты прав, как же мы узнаем, верна мечта или нет.
Я не мог ответить на этот вопрос.
– Я скажу тебе, – рассмеялся Марленус и похлопал по лезвию, – с помощью этого.
Он поднялся и вложил меч в ножны. Как по сигналу, в пещеру вошли тарнсмены и схватили меня.
– Заколоть его, – приказал Марленус.
Тарнсмены сняли с меня цепи, чтобы я мог умереть свободным. Вероятно, для того, чтобы мои конвульсии доставили больше удовольствия наблюдателям.
Я как бы онемел, даже спина, которая, не будь я на пороге смерти, была бы адом, не давала о себе знать.
– Твоя дочь, Талена, жива, – сказал я Марленусу. Сам он не спрашивал меня об этом и даже не подавал признаков заинтересованности. И все же, поскольку он был человеком, я решил, что и он хочет об этом знать, несмотря на то, что он был далек от мира и погружен в свои мечты.
– Она должна была принести мне тысячу тарнов, – сказал он. – Продолжайте, – приказал он воинам.
Они крепко схватили меня за руки. Двое вынули пику из щели и понесли ее вперед. Она должна была вонзиться в меня, и вместе со мной вернуться на место.
