Теперь понятно, почему Кенет не мог уйти из его темницы!
Мир не любит магию и магов и сопротивляется им, как может. Всем, кроме одного. Собственная сила Кенета не так уж и велика. Он не может сдвигать горы – но ему достаточно попросить, и гора сама отодвинется. Да еще и поделится с ним своей силой. Огонь и вода, земля и воздух – все они рады поделиться с ним своей мощью. Любой придорожный камень, любая травинка… да, сила Кенета невелика, но он ведь в силе и не нуждается. Любой маг тратит силу на то, чтоб она выполнила, что он хочет, любой маг силой преодолевает сопротивление мира! Любой, кроме Кенета. Он не тратит своей силы – вот и не нужна она ему. В его распоряжении – вся сила мира, только руку протяни. Руку, на которой блестит перстень с рубином… и если Гобэю удастся снять этот перстень, он и сам сможет ею повелевать!
Теперь понятно, почему проклятый юнец был так самонадеян.
Напрасно, голубчик. Никуда ты от меня не денешься. Один-единственный глоток настоящей воды придал бы тебе непомерную силу… но никто не подаст тебе настоящей воды. Ты ел и пил то же самое, что и все прочие обитатели моего дома, – вино и деликатесы, созданные моим волшебством. Они несравненно вкуснее настоящих, они лучше… они даже лучше, чем можно было подумать, потому что они предали тебя в полную мою власть! А ты еще спорил, глупец, уверял, что настоящие вещи лучше. Вот оно, торжество разума над естеством! Творения моего разума заграждают тебе путь к естеству – и теперь-то ты уж точно мой!
И теперь меня не тревожит твое прикосновение, пожирающее то, что тебя здесь окружает. Вокруг тебя слишком много иллюзий, и у тебя не хватит сил, чтоб проложить сквозь них путь. Своих сил не хватит… и ничто тебе их не придаст. Вот теперь мне совершенно безразлично, что тебе стоило лишь прислониться к моему столу – и половины стола как не бывало.
Гобэй нахмурился. Половины? Но ведь он мог поклясться, что прикосновение Кенета стерло не половину стола, а гораздо меньше. Однако недостает именно половины… да нет, куда там – намного больше! Почти вся столешница растаяла… и продолжает неторопливо таять.
Таять?! Но позвольте… ведь Кенет прислонялся совсем не к этому столу! И не в этой комнате!
Взгляд Гобэя метнулся вдоль стен – вдоль того, что было стенами… в сухую ночь, уже поблекшую, полустертую рассветом…
Гобэй невольно подался вперед, шагнул – и в его босую ногу впился обломок разбитого шерла.
