– Факелы есть в крытой повозке, господин воин. Возьмите один себе.
Кенет кивнул и отошел от старика. Стянуть факел незаметно ему удалось без труда. Теперь ему предстояло так же незаметно отстать от упоенных победой жителей деревни – задача тоже не из сложных. Шел он медленно, почти нехотя. Ему и так сегодня здорово досталось, а совершить предстоит и вовсе невероятное. Сначала придется бежать. Очень быстро бежать. А потом… нет, об этом лучше не думать. Все существо Кенета восставало против самой мысли, а ему ведь не думать – ему нужно сделать.
Занятый своими невеселыми раздумьями, Кенет не заметил, что селяне с пленными разбойниками уже поравнялись с ним. Завидев Кенета, разбойники дружно завопили. Трудно сказать, чего больше было в этом крике – ужаса или изумления. Неспособный сейчас на более сильное чувство, Кенет вяло удивился. И чем их, в самом-то деле, так напугал обыкновенный деревянный меч?
Никому не казалось странным, что господин воин едва плетется: окровавленный Кенет со скособоченным плечом выглядел прямо-таки устрашающе. Скорей уж непонятно было, почему и как он еще ходит. Крестьяне, ведущие пленников, почтительно миновали его. Кое-кто остановился и спросил, не помочь ли чем господину воину, но Кенет неизменно качал головой и с преувеличенно вымученной улыбкой отвечал, что сам справится. Что ж, и это понятно. Гордость господина воина одолела. Пусть справляется сам как знает. Такого гордеца уговаривать – себе дороже.
Оказавшись позади всех, Кенет первым делом размотал пояс и, закусив губу, чтоб не заорать на всю округу, примотал левую руку к телу, чтоб не болталась на бегу. Есть, конечно, способы заставить себя не ощущать боли, но он еще не настолько наловчился их применять. Времени у неопытного Кенета изгнание боли займет много, а как раз времени у него и нет.
Он нырнул в лес и побежал, скрываясь за деревьями. Дорога через лес труднее, но короче. Он успеет. Должен успеть.
Он запрещал себе думать, сколько часов – дней – недель – лет, сколько шагов невыносимой боли ему осталось. Он просто бежал, пока не возник перед ним общинный амбар. При виде цели Кенет разом лишился сил. Он рухнул на колени, ткнулся лбом в прохладную ночную землю и тихо завыл.
Прекратить вой оказалось неимоверно трудно. Почти так же трудно, как зажечь огонь одной рукой. Кенет и сам не знал, как ему это удалось. На него накатила слабость, и он едва не выронил горящий факел. Надо торопиться.
