– Ну, давай! – кивнул Дарк, которому даже стало интересно.
– Нож охотничий в сапоге, кольчужка под робой и усе, – победоносно заявил Грабл и, широко улыбаясь, развел руками. – Остальным товарцем ты того… побрезговал.
– Про робу забыл, – указал моррон на свое одеяние.
– А че ее называть-то? Коль и так видно, коль она и так на те? Но токмо знаешь, – Грабл заводил все тем же указательным пальцем из стороны в сторону. – Вот тут ты ошибочку, мил-человек, допустил. Сразу видно, што пришлый, жизни нашей столичной не знаешь! Монашье тряпье оно, конечно, удобно, чтоб от стражи и прочих глаз ненужных вещицы запретные скрывать, но коль тя церковники в духовном облачении застигнут и раскроют, што ты не монах вовсе, вот тут те несдобровать! Дружок у меня давненько был, белым днем, шельмец, домишки богатые обирал, а под робой, богомольцем прикидываясь, краденое шмотье таскал. Стражники не трогали, а вот святые отцы однажды схватили. Месяц, слышь, паря, целый месяц, день за днем, его на площади тюремной истязали, пока дух не испустил. Правда, к тому времени от него уж мало што осталось… без рук, без ног, не человек, а обрубок жалкий. Так што ты лучше эту одежонку тута оставь. Я ее порезать и на тряпки пустить собирался…
– Спасибо, что предупредил. – Моррон хотел добавить «дружище», но передумал, поскольку не знал, как разоткровенничавшийся корчмарь отнесется к такому фамильярному обращению. – Но я везение свое все ж испытаю. Сколько с меня за все?
– Щас подсчитаем, – пожал плечами Грабл, довольно спокойно отнесшийся к тому, что к его доброму совету не прислушались, – значица, так! Одежонку монашью задарма отдаю. Три медяка за нее лишь возьму, штоб тряпок половых закупить. Своего интереса у меня тут не водится. Винцом я, как гостя, тя угощал, так што оно бесплатно выходит, а вот за все остальное с тя по расценкам обычным причитается: ножичек в три золотых станет, а за кольчужку восемь изволь выложить. Итого с тя пятнадцать монет золотцем, паря!
– Постой, – нахмурил брови моррон, крайне возмущенный такой арифметикой. – Во-первых, три плюс восемь всегда было одиннадцать, а не пятнадцать! Или у вас в Филании, что, особые правила счета введены?!
– В Филании нет, а вот у меня – да! Правда твоя, подсчет барыша у меня особый, – важно заявил Грабл и привел аргумент, заставивший покупателя лишь в бессилии развести руками, – четыре монеты я за риск беру, што с тобой общаюсь. Ты человечек пришлый, я тя не знаю, а вдруг ты сыском королевским подослан, стражей али еще кем важным и на меня апосля донесешь?
