Фонарщики выстроились полукругом метрах в пяти от них и тоже замерли. Палки с фонарями в их руках подрагивали, а пришедшие следом существа без фонарей взволнованно переговаривались за их спинами.
Наконец один из фонарщиков сделал два неуверенных шага и произнес:
– О великие бобуны войны, этса! Не убивайте меня сразу, этса, и позвольте говорить!
Сергей и Леха не проронили ни слова. Они бы давно убежали, если бы знали куда. Парламентер тоже чувствовал себя не лучшим образом. Он шмыгал длинным бородавчатым носом и то и дело откашливался.
– О великие бобуны войны, этса! Не убивайте несчастного Вуби и дозвольте ему говорить, этса…
– Ну… – Серега набрал в легкие воздуху. – Это… типа говори…
– О великие бобуны войны, этса! Ваше великодушие, этса, безгранично! Дозвольте мне говорить!
– Да говори уже! – в истерике заорал Леха, у которого колени просто ходили ходуном, так что можно было подумать, будто он танцует.
Двое фонарщиков, стоявших ближе других, от страха свалились в обморок.
– Вас послал директоратор Фунсен в помощь нашему директоратору Марку Чибису, этса. Поэтому вы не должны убивать нас сразу и поедать наши потроха, поскольку мы, этса, подданные Марка Чибиса, да продлятся годы его радости…
– И нашей радости! – хором произнесли остальные уродцы.
– Прям театр, – обронил Тютюнин. – Может, они не опасны?
– Может, и нет, – отозвался Окуркин. – Только рожи у них, рожи… Мне такие и не снились ни разу. Спроси, чего им надо конкретно.
– Мужик! А чего вам от нас нужно? Чего теперь делать?
От первого же резкого слова Тютюнина цепочка фонарщиков покачнулась, однако на этот раз никто в обморок не упал.
– Мы… этса, пришли показать вам дорогу и… этса, насытить вас, о великие бобуны войны, если вам захочется кого-нибудь съесть!
– А чего это мы вас есть должны? – поинтересовался Окуркин. Он заметил, что их с Серегой боятся, а потому стал вести себя посмелее.
– Вы должны кого-нибудь съесть, чтобы быть, этса, сытыми, когда мы спустимся, этса, в долину. – Сергей поежился. Он снова начал ощущать холод.
– Ну что, Лех, пойдем с ними? А то мне куковать тут совсем не хочется.
– Давай пойдем, – согласился Окуркин, притопывая ногами по мерзлой земле. – Только спросим у них телогреечки. А то плохо без телогреечек.
– Эй, – обратился Тютюнин к парламентеру. – У вас какая-нибудь одежда есть? От ветра есть чем прикрыться?
– А зачем, этса? – Парламентер пошевелил носом и подтянул нижнюю губу, которая то и дело разворачивалась до самого подбородка.
