Швец отложил свои записи и, поискав в кармане сигареты, тут же забыл про них. Кажется, докторская диссертация от него уплывала.
– Значит, Люба, знакомого вашего мужа вы всего лишь избили скалкой?
– А я хотела, что ли, его бить?! – возмутилась Люба. – Сережка, он знаете какой юркий, паразит. Я его ловлю, лишь когда он пьяный, да и то на противоходе, с полуоборотом, а потом – туше… – Люба так убедительно взмахнула рукой, что Швец даже попятился.
– И давно вы его… скалкой? – В голосе доктора прозвучало сочувствие.
– А пусть не пьет, паразит! И за бабами на таскается.
– Ну ладно. А зачем же вы ко мне пришли?
– Когда я колотила этого Серегиного знакомого, он превращался все время. Я ж вам рассказывала, доктор. Вы что, забыли?
– Я все помню, дорогуша. Я все помню.
С этими словами Швец достал из портфеля бланки рецептов и выписал Любе травяной чай.
– Вот, дорогуша. Будете принимать это лекарство, и кошмары как рукой снимет.
– Ой, правда? – обрадовалась Люба, вставая со стула. Швец еще раз взглянул на ее круглые коленки и вздохнул.
– Конечно правда.
– Ну я пойду?
– Идите, Люба. Идите.
Когда пациентка повернулась к нему спиной, доктор Швец еще раз оценил ее фигуру.
«Хорошая баба, – пришла на ум доктору совершенно не академическая мысль. – Хорошая баба, но дура».
За дверью послышался шум. Гинеколог и венеролог, пьяные, возвращались с обеда. В душе доктора Швеца снова зашевелилась зависть.
Всю дорогу до посольства пенсионерка Живолупова совершала перебежки от магазина к магазину и через проезжую часть, заставляя водителей нервничать и орать в открытые окна.
Пассажиры автобусов тыкали в ее сторону пальцами и смеялись, однако Гадючиха не обращала на них внимания, поскольку была занята важным делом.
Спрятавшись за будкой с мороженым, она достала из потертого ридикюля бинокль и стала в упор разглядывать прохожих, старательно выискивая «хвост».
Однако вокруг были чисто, а значит, следовало воспользоваться этой ситуацией.
«Ну, раз не следят, значит, окончательно не уважают», – подумала Гадючиха, заранее оправдывая задуманное преступление.
Убрав бинокль и сгорбившись, как среднестатистическая старушка, пенсионерка Живолупова двинулась вдоль исторических особняков, время от времени искоса поглядывая на дежуривших возле них милиционеров.
Для собственного успокоения, а также в качестве меры предосторожности Живолупова зашла в недорогое заведение и заказала два пирожка с ливером.
Мозги Гадюхичи работали ясно, как никогда, хотя она и замышляла такое, за что других когда-то собственноручно отправляла на смерть. А решилась она ни много ни мало продать родину и предоставить все имевшиеся у нее ценные сведения вероятному противнику.
