– Да, сэр, с такой силой можно и повоевать.
– Вот и прекрасно. Иди отдыхай и будь готов выступить завтра в шесть ноль-ноль.
– Слушаюсь, сэр! – бодро ответил бригадир, снова козырнул и побежал к трапу. Без шлема у него мерзли уши.
Вбежав под защиту царившей на корабле теплой сырости, Чумаченко быстро зашагал в сторону жилого отделения, обдумывая на ходу сложившуюся ситуацию.
Бригадир полагал, что после прошлой истории с засадой, следствием которой стала потеря «куксдога», двух «маскотов» и почти сорока пехотинцев, Лоренц приложит все силы, чтобы поскорее убраться с негостеприимной планеты, но оказалось, что у этого придурка остались какие-то планы. По мнению же Чумаченко и его боевых товарищей, совсем недавно потерявших десятки своих друзей, командиру следовало поберечь тех, кто остался.
«Ну разве не скотина? Ну разве не кровопийца?» – негодовал Чумаченко, стуча по полу подкованными башмаками.
«Куксдог» и «миркара», конечно, сильные аргументы, но против кого? Против вооруженных палками и зажигательными пакетами аборигенов. Однако все уже знали, что противник захватил робота, да еще профессионально применил его оружие. Какой прок от прикрытия из робота и танка, если в засаде сидит другой «куксдог»?
Пушка – семьдесят пять миллиметров! Один выстрел – и в десантном отделении тишина. А еще зенитные ракеты. Если завтра «маскотам» удастся сохранить перья целыми, можно считать, что им повезло.
«Нужно напиться. Сегодня обязательно нужно напиться», – принял решение Чумаченко и свернул в коридор, где находились жилые отсеки хозяйственного взвода корабля.
«Сержант Папченко, первый кок», «Капрал Забейфут, второй кок», «Рядовой Гриденс, финансовый учет» – гласили таблички на дверях персональных кают.
В отличие от обычных пехотинцев, рисковавших жизнью на заданиях и живших в общественных кубриках, хозяйственная элита корабля пользовалась куда более комфортными условиями.
«Рикардо Кириленко, кладовщик», – прочитал бригадир и остановился напротив нужной ему двери.
Постоял с полминуты, набираясь смелости, ведь беспокоить корабельного кладовщика в неурочное время было рискованно, тот мог обидеться. Однако Чумаченко требовалось крепко напиться, так что пришлось перешагнуть через все ступени неформальной субординации.
Бригадир постучал в дверь. Сначала робко, потом сильнее. Сделал паузу и прислушался.
– И чо? Я должен бежать, как подорванный, открывать? – послышался из-за двери голос Кириленко.
