Лучше бы с ним пошли четвертый номер – Фаянс или седьмой – Принцип, тех пилотов Чумаченко видел в деле и мог положиться как на себя самого, однако пока машина под номером шестнадцать двигалась вполне уверенно, значит, пилот был достаточно квалифицирован.
– Как дела, Роньжа? – поинтересовался бригадир, включив внешнюю связь.
– В порядке, Старшой. Проверяю тепловизор.
– Проблемы?
– Нет, тарирую.
– А зачем тарируешь сейчас?
– Да он как будто метки выдает…
– Где метки? – насторожился Чумаченко.
– Да как будто в лесу. То одну-две, а то десяток… Глюк, однозначно.
– Однозначно, – повторил Чумаченко и перевел башню на обочину.
Вот присыпанные снегом деревья и редкие кустарники, так и не расставшиеся с покрасневшей листвой. А вот высохшие стволы многолетних трав, высокие, как молодые деревья.
Снова снег, древесные стволы и бородатый мох на нижних ветках. Ничего особенного.
От тревожных дум бригадира отвлек голос из внешнего эфира:
– Куда пиндучим, пехтяры? Вижу вас, жуки навозные!
– Тед, это ты, что ли? – спросил Чумаченко, узнав голос пилота.
– Я, блошарики, Тедди Лансберг! Видели бы вы, какого я сейчас мяса нарубил! – кричал в микрофон возбужденный Тед. – Восемь заходов! Весь боезапас ухандокал и одна пушка перегрелась до отказа! Мечта, а не работа!
– Мы рады за тебя, приятель, – сказал Чумаченко и посмотрел на притихших пехотинцев, которые тоже слышали крики Теда.
– Я скоро вернусь, а пока – вот вам подарочек! – прокричал Тед и засмеялся как сумасшедший.
Прошло несколько секунд, и метрах в сорока, справа от дороги, в лес ухнула пятидесятикилограммовая бомба.
Несколько вырванных с корнями деревьев взлетели в воздух, а по броне машин застучали комья земли и зашелестела осыпающаяся хвоя.
– Ну не придурок ли? – выкрикнул водитель, и впервые с ним никто не спорил.
– Эй, бригадир, у нас все в порядке? – поинтересовался пилот робота.
– Да в порядке, это была дружеская шутка… – ответил Чумаченко.
– Покажи мне в лагере этого «друга», я с ним побеседую.
– Обязательно. Надеюсь, вы поладите.
