− Твоя жена убежала от тебя, и я её понимаю, − произнёс я с сочувствием. − Ты бешеный!
Хотя бывшая его жена Роза не нуждалась в сочувствии. Женщина, мягко говоря, со сложным характером и с вечными претензиями, уехала в конце восьмидесятых в Канаду, прихватив с собой их единственного сына. С того времени от них не было никаких известий.
Огромный аэропорт Шарль де Голль “гудел”, шум сотен и тысяч голосов, гул самолётов, голоса из динамика и мелькающие цифры на огромном табло. Людей у табло скопилось немало, и каждый ждал когда объявят его рейс. Надо было найти по номеру рейса стойку регистрации и спешить на посадку. Фуад вдруг остановился, протянул мне лист бумаги и пробормотал:
− Смотри.
Я посмотрел, на листе были иероглифы, написанные столбиком.
− Ты хочешь, чтобы я это тебе прочитал!?
− Это письмо, она оставила мне в нагрудном кармане рубашки, − сказал он радостно, и мы, не договариваясь, начали оглядываться по сторонам.
В здании аэропорта царил хаос. Зал для посадки был забит до отказа, тысячи пассажиров ожидали вылета. В глубине зала, в поредевшей на мгновение толпе мы увидели группу туристов с японским флагом, направляющихся в нашу сторону. У табло мы их встретили, Фуад выхватил первого же японца из толпы и показал листок с иероглифами. Японец немного напрягся, но стараясь не подавать вида, молча взял лист и начал его рассматривать. Затем он что-то сказал на японском и вокруг нас начала собираться вся группа туристов. Листок пошёл по рукам и каждый начинал нас пристально рассматривать. Мы не заметили, как оказались в окружении шумной толпы. Рассекая столпившийся народ, к нам прорвался руководитель японских туристов и подняв флаг, попросил всех успокоиться. Затем взял этот таинственный листок, прочитав вслух и выслушав всех, вернул его нам, улыбнулся, поклонился и сказал на французском несколько слов. Я в ответ мило улыбнулся, кивнул головой и, конечно, ничего не понял. Фуад открыл было рот, чтобы ему ответить, но тут же закрыл его, повернулся ко мне и сказал:
− Юсико, она мне письмо оставила. Сейчас он переведёт. Подожди, пока я с ним разберусь.
По мере того как японец переводил на французский, Фуад становился всё радостнее, как будто ему только что преподнесли один из лимузинов, выставленных на Елисейских полях. Японец на отдельном листке написал перевод, протянул письмо и поклонившись нам, поспешил вместе со всеми на посадку. На прощание он нам сказал непонятное слово “саёнара”. Мы стояли и смотрели вслед уходящим мелкими шагами людям из далёкой и странной страны восходящего солнца − Японии. Табло уже несколько минут показывала наш рейс.
