− Что за веселье у вас? − услышал я встревоженный голос Сафы.
− Да нечего такого, это американские туристы гуляют.
− Вы что, опять пьёте?!
− Нет, конечно.
− А почему так шумно?
− Радуются люди, что наконец уезжают из этой страны.
Сафура задумалась.
− А мы здесь ещё, завтра утром в Москве и сразу вылетаем в Баку. Не беспокойся. Конечно, всё уладим.
− Я не успела с тобой поговорить днём, поэтому и беспокоюсь. Ты всё выяснил? Ко мне звонила Рафига, вся на нервах.
− Всё нормально. Старайся без причины на улицу не выходить. Пока, − успел только сказать и выключил телефон.
Ко мне пошатываясь, подходил здоровенный американец в белой футболке с надписью во всю широкую грудь “New-York”, помятой клетчатой рубашке нараспашку, кроссовках на босу ногу и с полупустым пивным бокалом. Только пьяная улыбка на его губах вселяла надежду, что всё закончится благополучно. Он отодвинул рядом сидящего, сел на соседний стул и взглянув на меня, вступил в разговор:
− Русский.
− Азербайджанец, — сказал, и помотав головой добавил. − С Кавказа.
− Хорошо, значит земляк. Мальчишкой был, когда уехали.
Я сделал удивлённые глаза, но на всякий случай решил кивнуть и промолчать.
− Леонид Дизель, − затем, подумав, протянул руку и добавил: − Имею компанию по перевозки грузов из США в Канаду и обратно.
− Очень приятно. Малик.
− Мистер Малик, моя жена наполовину азербайджанка, у нас трое уже взрослых детей и двое внуков. Был у вас в Баку, три года назад, − и показал на пальцах число три. − Красивый город и люди не такие занозистые как здесь
− Очень рад. Леонид, скажите, у вас был такой президент − Вильсон?
− Был.
− И чем он так понравился французам, что в Париже две улицы названы в его честь.
Леонид побагровел и пробормотал:
− Тем, что обманул американский народ и втянул нас в Первую мировую войну. На его совести смерть молодых американцев, отдавших свою жизнь за этих.
Хмуро покосился на рядом сидящего француза, указательным пальцем постучал по голове и мрачно уточнил:
− Он был больным и полностью недееспособным президентом. Всё это скрывалось от широкой публики, а все решения за него принимала его драгоценная жена.
Затем, показав рукой на француза, сказал:
− Посмотри на этого, кофе пьёт. Плюгавый! Разве такой сможет воевать. Мы за них воевали и во второй мировой.
Тот понял, что снова говорят о нём замер. Затем поправил на шее красную бабочку встал между нами и тихо сказал:
− Мёсье.
Леонид обхватил его своими большими руками и мягко прижал его к себе. Месье крякнул и стих.
