Наступил вечер. В камере почти темно. Маленькая лампочка под высоким потолком горит тускло и наводит еще большую тоску. «Приготовиться ко сну» — и все жители, в том числе и я, расстилаем свои постели, а в это время многие спешат занять очередь к параше, чтобы ночью поменьше беспокоить спящих на полу и не наступить на кого-нибудь из них.
Когда все улеглись, как было установлено до нашего появления, наступал час рассказов. Каждый вечер по очереди кто-то должен был или рассказывать что-то из художественных произведений, или вспомнить интересные события в своей жизни. В этот, мой первый тюремный вечер, я услышал артистически выполненную одним из председателей исполкома новеллу Бокачио «Отшельник». Где-то в полночь загремел засов, надзиратель вызвал инженера грузина, страдавшего от неизвестности, он не знал в чем его обвиняют. Ему было, наверное, более шестидесяти лет. Когда он вернулся, я уже спал. Так прошел мой первый тюремный день. Здесь же я узнал что такое статья 58, п. 6 — это шпионаж.
Тюрьма — допросы — тюрьма
На другое утро нам с Георгием Ивановичем, как новеньким, выпала работа — вынести парашу, пройтись с этой бадьей, наполненной доверху испражнениями, до уборной, прополоскать ее и в сопровождении заключенного бытовика вернуться в камеру. Бытовики пользовались большим доверием у администрации тюрьмы, они разносили хлеб, обед, они же, при случае, доставляли махорку, конечно, за определенную мзду. Все это казалось каким-то кошмарным, неправдоподобным сном, а разговоры окружающих людей вызывали недоверие к ним, подозрительность.
Снова и снова возникал вопрос: «Кто они? Неужели, действительно, враги или такие же как я, жертвы какого-то „злого рока“? Ведь мы с Манучаровым, в конце концов, говорили то же самое, что и большинство из них: „Зачем мы здесь? Чти это значит? Ведь это нелепость!“».
Подошел инженер грузин. Он улыбался и был в хорошем настроении. Ему хотелось поделиться с нами о ночном допросе:
— Вы представляете, в чем меня обвиняют? Просто невероятно, какой-то анекдот. Я все время ломал себе голову, думал, что может быть, какой-то из десятков мостов, построенных мною, провалился, рухнул, но этого не могло быть, т. к. я всегда был уверен в их прочности, а тут, пожалуйста! — он рассмеялся. — Представляете себе, следователь обвиняет меня в том, что я, покупая на базаре пряную зелень в кооперативном ларьке, возмутился ее высокой ценой и сказал:
— Вот так кооперация дерет, хуже чем частник. А это означает по понятию следователя, дискредитацию кооперативной торговли и равносильно антисоветской агитации и подпадает под статью 58 п. 10. Как он только это сказал, то вся моя тяжесть на сердце сразу исчезла. Вот какие дела, и какие глупости. Я, конечно, без разговоров, подписал эту глупость, подтвердил сказанные мною слова.
