Принесли кофе и мы в тишине сделали несколько глотков. Когда я отвела глаза на пожилую женщину, Гальяно проследил за моим взглядом.
— Есть еще кое-что что вам не понравится. В Гватемале медики устанавливают от чего умер человек, но не ищут почему так случилось.
Он говорил о четырех категориях которые использовали для определения рода смерти: убийство, самоубийство, несчастный случай, естественная смерть. Например, тело найдено в озере, и вскрытие подтверждает наличие достаточного количества воды в легких чтобы остановить дыхание. Причина смерти — утопление. Но как он там оказался? Прыгнул, упал или его толкнули? Вот это и есть определение рода смерти.
— Кто расследует обстоятельства смерти?
— Судья. Из прокуратуры.
Гальяно рассеянно разглядывал парочку, сидящую за столиком в дальнем конце зала. Потом медленно обернулся на стуле, наклонился над столом и прошептал:
— Вы знаете о том, что многие участвовавшие в тех кровавых злодействах, до сих пор остаются в командовании армии?
Он сказал это таким тоном, что у меня от страха мурашки по коже побежали.
— А известно ли вам, что многие кто сегодня занимается расследованием криминальных дел, были когда-то непосредственными участниками казней?
— Вы серьезно?
Он не мигая смотрел на меня.
— В полиции? — я была крайне шокирована.
Он даже не моргнул.
— Как такое возможно?
— Хотя номинально полиция относится к Министерству внутренних дел, однако фактически она под контролем армии. Судебная система пронизана страхом.
— Кто боится?
Он осторожно осмотрелся. Ни одно движение вокруг не осталось незамеченным. Когда снова обернулся ко мне, выражение на его лице стало еще серьезнее.
— Все боятся. Свидетели и родственники не дадут показаний, не будут свидетельствовать из страха возмездия. Если улики приводят в армию, то обвинитель или судья начинают волноваться о том, что может произойти с их семьей.
— Разве наблюдатели не замечают таких нарушений прав человека? — я следом за ним стала шептать.
Он выдохнул сквозь сжатые зубы и внимательно глянул мне за спину.
— В Гватемале больше чем в других странах убитых и пропавших наблюдателей. Это не моя выдумка, это официальная статистика.
Да, я читала недавно об этом в журнале «Наблюдатель прав человека».
— И мы сейчас говорим не о древних временах. Все это имеет место быть с тех самых пор, как установилось нынешнее правительство в восемьдесят шестом.
Я почувствовала как холодок страха пробежал по спине.
— И что теперь?
